— И слова твои про белила и румяна передала. Шепотом, никто больше не слышал, — сообщила напоследок вдова пономаря. — Смутилась она сильно, заалела, как маков цвет!

— А что еще девке делать, как не краснеть?! — пошутил я.

— Сватать будешь? — поинтересовалась вдова пономаря. — Только скажи, тут же исполню. Родители ее, думаю, согласятся. Жених ты видный.

Я не стал говорить, что согласились бы, даже если бы к ней сватался любой офицер из моего полка.

— Как надумаю, позову тебя, — сказал я.

Сватья ожидала большего, поэтому перестала улыбаться. Наверняка Артюховы пообещали ей заплатить, если дело сладится. Сейчас побежит к ним, расскажет, как нахваливала невесту, как уговаривала меня, но… Что она придумает в оправдание моей неторопливости — не знаю. Женщины врут не в тему, а на каких-то только им понятных ассоциациях. «Согласился было, а тут дождь пошел!». И другая женщина поверит, что не заладилось именно из-за дождя, а не потому, что жених не хочет навлечь гнев царя.

Впрочем, гнев меня не остановил бы. Я сразу придумал, как его нейтрализовать. После ухода сватьи, вызвал адъютанта Поленова.

— Напиши царю — или кому приказано присматривать за мной? — что я сватаюсь к внучке Шакловитого. Мол, ты меня предупредил, что Федька казнен за крамолу, но я сказал; «Надо быть справедливым. Внучка за деда не ответчица», — приказал я, задействовав азы соционики. — И добавишь как бы от себя, что, женившись, я уж точно не сбегу. Понял?

— Как не понять, господин полковник! Сделаю всё в точности, как приказал! — радостно заверил поручик.

Догадываюсь, у него уже руки чесались настрочить донос о моем интересе к дочке Артюхова, но боялся мне навредить. Если меня снимут, Мефодий Поленов слетит с теплого местечка, пойдет грязь месить на полигоне вместе с другими младшими офицерами и солдатами.

На следующей неделе Артюхов привез на шести арбах вторую партию фуража. После того, как получил у подполковника Магнуса фон Неттельгорста расписку, ему сказали, чтобы зашел к командиру полка. Вел он себя суетливо, в глаза мне не смотрел. Наверное, боялся увидеть отказ.

Я угостил его вином и отчеканил, не собираясь выслушивать ритуальные реплики о том, что он вроде бы не против, но надо бы с женой посоветоваться, или еще какую-нибудь ерунду:

— От царя согласия пока нет, но дольше я ждать не буду. Свадьбу сыграем в воскресенье у тебя. У меня тут условий подходящих нет. Гулять будем один день. Больше свободного времени у меня нет. Война идет, сам знаешь. С моей стороны будут восемнадцать офицеров. И ты много не приглашай. Может так получиться, что в последний день придется всё отменить.

— Против царевой воли не попрешь, — понурив голову, молвил Артюхов.

Я не стал ему говорить, что донос доберется до Петра Первого, когда будет уже поздно. Говорят, царя сейчас нет в Москве, поехал в армию, которая где-то на северо-востоке пытается осложнить жизнь шведам. Просто мне не нужны были многолюдные, долгие и нудные гульбища. Обвенчаемся и отметим сравнительно скромно и спишем это на царя.

— У тебя, как я видел, два дома пустых стоят. В одном я с Настей поживу, пока в столице подворье не построю, — поставил его в известность.

— В Москве много пустых дворов, можно купить, — сообщил будущий тесть.

Я имел в виду другую столицу, которой пока нет, но объяснять это не стал. Не поверит ведь. Для него Москва — Третий Рим, а четвертому не бывать.

— Мне нужен трехъярусный каменный дом, как у немцев. В Москве таких нет, — сказал я.

— В деревянном доме жить здоровее. Камень жизненную силу вытягивает, — просветил меня Артюхов.