— А что ты сам палку не получаешь?

— Мне она не нужна. Не хочешь мне дать — давай ты пойдешь, толпу строить, а я в сторонке постою.

Олег, что-то сердито бубня, протянул мне палку, а сам стал напяливать на себя перевязанную синей изолентой в нескольких местах сбрую «Виолы». Я, расталкивая мужиков, стал пробираться к дверям. Минуты через две мне удалось это сделать, после чего я, не мешкая, надел на металлические проушины дверей кольцо наручников (купил с рук за двадцать пять рублей, старшина, сука, предлагал выдать только сломанные и без ключей).

Толпа, от неожиданности, на мгновение замолкла, потом взревела с новой силой.

— Ты что творишь, козел! Открывай, пока эту халабуду не снесли!

— Заткнитесь все — я придал толику истеричности своему воплю и аккуратно долбанул палкой по решетке дверей: — Сюда никто не войдет, пока не будет очереди. А будете орать — сейчас взвод ОМОНа подъедет.

— Мы сейчас улицу перекроем, будете знать, менты позорные!

— Кто сказал? Ты где, иди сюда!

Народ начал растерянно переглядываться.

— Я сказал, пока не будет очереди, сюда никто не войдет. Надо будет — я здесь час буду стоять, но никого не пущу. Теряем время, уже давно бы со своей водкой по домам разбежались.

Мужики, обиженно и дерзко, но вполголоса, что-то ворча, начали формировать какое-то подобие очереди.

— Нет, вдоль дома встали, по одному, тротуар не загораживаем.

Через пять минут я разомкнул кольцо наручников и стал запускать в магазин группами, по десять человек. Давали по две бутылки коньяка в одни руки. Судя по небрежной этикетке, ВИНАП — крупнейший наш производитель, вскрыл свои запасы коньячных спиртов, наверное, с поставками спирта для водки начались проблемы. Через полтора часа коньяк закончился. Неудачники, тихонько матерясь и кидая на нас злобные взгляды, решали проблему, где найти выпивку, рассасываясь по окрестностям, а мы с Олегом двинулись в сторону ЦУМа.

— Товарищи милиционеры, и куда вы смотрите! — дедушка в сером драповом пальто обличающе махал перед нами тростью: — спекулянты совсем обнаглели, а вы мимо проходите!

— Что случилось, отец?

— И он еще спрашивает, что случилось? Цыгане совсем обнаглели, три цены за сигареты просят. А у меня пенсия сто десять рублей…

— Извините, дедушка, но дальше будет только хуже.

— Да куда уже хуже?

Что я мог сказать старику? Только позорно уйти.