— Дусенька! Я ведь его знаю! Я его сильно обидела! Раскритиковала при детях и чужом человеке! Он не простит! — Проговорила она чуть не плача и совсем тихо добавила. — Вон, даже внутреннюю дверку закрыл. Никогда ведь так не делал.

Наверное, если бы маменька не была на столько расстроена, то никогда бы так откровенно не поделилась со мной своими мыслями. Держалась бы до конца. Но сейчас, видимо, думала, что все и правда слишком плохо.

— Маменька, вы ведь лучше меня знаете, как можно смягчить сердце папеньки. Вон, даже решили к нему прийти через дверь в коридоре… — Начала я, а она, вдруг, покраснела. — Вот! А потому нужно не отчаиваться, а действовать согласно плану!

— Плану? — Переспросила она удивленно.

— Конечно! Вы ведь к папеньке шли? Так через пять минут пойдете снова! Только мы ваш план немного доработаем, чтобы он, папенька значится, даже и не подумал долго строить из себя ледяную глыбу. А там вы лучше меня знаете, что нужно сказать, чтобы смягчить его сердце. Идите сюда!

И я показала рукой на пуф около трюмо.

— Вот, посмотрите на себя, что вы видите?

Маменька удивленно ко мне обернулась. Я же положила ей руки на плечи и кивнула в сторону трюмо.

— Себя… — Наконец недоуменно произнесла она.

— Нет, маменька. Сейчас вы видите расстроенную и поникшую женщину с тусклыми глазами. Но ведь вы хотите предстать перед папенькой вовсе не в таком виде. Я права?

Она ничего не ответила, но стала всматриваться в свое отражение внимательнее, а я решила дать ей время подумать, какой же действительно она сейчас хочет быть, и отошла к окну.

Разглядеть что-то в темноте хмурой ночи не представлялось возможным. Это вам не современный город и даже не здешний с его масляными фонарями. Это деревня!

Оглянувшись через несколько минут, я заметила разительные перемены в образе княгини. Ее плечи снова расправились, голова напротив чуть наклонилась к плечу, а сама фигура уже не казалась жалкой и виноватой.

— Ну вот! Совсем другое дело! — Подошла я поближе.

После чего распустила тугой пучок на ее голове и в один прием соорудила более легкий и воздушный, который держался всего на двух шпильках. Спереди же оставила пару небрежных прядей. Пуговички на ночной рубашке решила не расстегивать. Иначе это выглядело бы совсем уж странно.

— Маменька, я в вас верю! И знайте: вы красивая женщина, которую любит ее муж! А раз любит, то любые размолвки можно преодолеть!

— Любит? — Как-то беспомощно переспросила она.

— Конечно! Это же видно… — Улыбнулась я в ответ и подтолкнула ее к выходу.

Признаться, я вовсе не была приверженкой той теории, что женщина при помощи соблазнения может добиться от мужчины всего, чего захочет. Но здесь я все же надеялась на то, что между этими двумя были слишком теплые чувства, чтобы князь смог-таки переступить через свою обиду и внять гласу разума. То бишь мне! Это ведь я предложила идею с фрейлинами! И если он действительно над ней подумает, то обязательно придет к выводу, что это просто замечательная идея!

Я посмотрела маменьке вслед и представила себя в образе мышки, которая потихоньку грызет сухарик.