— Евдокия, скажи, тебе удалось войти в состояние медитации?

— Да, наверное впервые за все время. — Тут же ответила я.

— Ты видела свои источник?

— И источник, и потоки. Незабываемое зрелище! — Не смогла не поделиться я своими впечатлениями.

— Хорошо, просто замечательно. — Чуть удивленно признал он. — Может, ты заметила, какой цвет у тебя преобладает.

— Кажется серебристо-желтый. — Не видела я смысла скрывать.

После этих слов брови у всех присутствующих поползли вверх.

— Вот так вместе? То есть не серебристый и не желтый, а именно серебристо-желтый?

— Ну да, а в чем дело? — Решила я узнать, чему все так удивились.

— Это точно? — Почему-то решил уточнить глава семейства.

— Вроде да. — Даже засомневалась я сама. — Можете сами посмотреть! Вы же должны уметь. Наверное… — Стушевалась я под конец. Кто его знает, что они тут на самом деле умеют, а что нет.

— Хорошо. Посмотрю. Прошу у всех тишины.

В комнате тут же стихли даже случайные шорохи. А взгляд мужчины помутнел и обратился куда-то внутрь себя. После чего он окинул меня этим странным взглядом, посидел так несколько томительный минут и моргнул, возвращая себе нормальное выражение лица.

— Да, так и есть. — Как-то заторможено, наконец, проговорил он. — Удивительно…

Со стороны маменьки послышался то ли вздох, то ли всхлип, а браться как-то уважительно окинули мою тушку взглядом.

— Видишь ли, Евдокия. — Проговорил отец, разъясняя общую реакцию. — Дело в том, что обычно в источнике одаренного преобладает лишь одна направленность силы, очень редко две и только у Императора четыре. У тебя же их сразу… три, при чем очень сильных.

— Три? — Неподдельно удивилась я. — Желтый, серебристый, а третий цвет тогда какой?

— Видишь ли, серебристого цвета в чистом виде не существует. Этот цвет дает лишь переплетение магии воздуха и целительства. Крайне редкое сочетание, к слову.

— А я думала существует только четыре вида магии: огонь, вода, воздух и земля. — Не подумав брякнула я. От чего уже неподдельно удивилась даже Марья. Видимо, подобные вещи здесь должны были знать с самого детства.

— Поликарп Харитонович. — Решила мне помочь маменька. И, как ни странно, нашла вполне приемлемую причину моей забывчивости. — Дусенька, пробыла шесть лет в ужасном состоянии, не удивительно, что что-то могло стереться из ее памяти.