— Но… — попытался он возразить.

— Дима, ему ведь и правда уже шесть лет. Уж лучше пусть вечером пораньше ляжет.

— А как же? — он выразительно покосился на женский стоптанный сапог в своих руках.

— Петя с нами будет Матвейку встречать. Он обещал никому-никому не говорить! Правда? — повернулась я к мальчику, и тот закивал так активно, что не улыбнуться было невозможно.

Дима задумчиво на нас посмотрел и согласился. После чего поставил сапог в центр комнаты.

— И что дальше?

Я пожала плечами, тоже слабо представляя, как правильно его звать:

— Матвейка, выходи свой новый дом обживать! Мы тебя ждем!

— Может, нужно отвернуться? — рассматривая башмак и так, и этак, через несколько бесплодных минут ожидания спросил Дима.

Я уже хотела встать и тоже подойти, чтобы рассмотреть сапог, как внезапно у самого дивана, где мы с Петрушей сидели, раздалось:

— Не нужно отворачиваться. Я уже здесь.

Я аж подскочила на месте, хватаясь за сердце, а буквально из ниоткуда прямо у моих ног появился Матвейка в образе кота. Петя тоже испугался и шустро подтянул ноги и отполз назад.

— Ты чего так пугаешь? Тут же ребенок! — возмутилась я.

— И никого я не пугаю, — смутился он и понурился. — Это нечаянно вышло.

— Ладно, Матвейка, — смилостивилась я, уж больно забавный у него был вид. — Иди сюда, — я взяла его на руки. — Знакомься. Это Петр, сын Димы и теперь… мой, — невольно я запнулась. Уж слишком странно было осознавать, что вдруг стала для кого-то мамой. Конечно, пока только номинально, но все же. — Петр, это Матвейка, наш домовой.

Мальчик так и продолжал сидеть на диване с ногами и с опаской смотрел на черного говорящего кота у меня на коленях. Тот, к слову, отвечал ему тем же. Дима подошел к нам и сел рядом с Петей, немного его потеснив — диванчик был небольшим

— Ну, здравствуй, Матвейка. Рад тебя видеть.

Ответная улыбка на кошачьем лице смотрелась странновато, но мило, и Дима, немного нагнувшись, его погладил.

— А можно мне? — внезапно спросил Петя и с опаской протянул в сторону домового руку.

В этот момент Матвейка решил перевоплотиться в свою антропоморфную ипостась и стал похож на обросшего черной шерсткой ребенка. А потом протянул к мальчику мохнатую руку и пожал его застывшую ладонь.