Предметом постоянной головной боли каждого советского администратора было материально-техническое снабжение, получение сырья, материалов, оборудования, необходимых для ведения производства и выполнения планов. Централизованное обеспечение ресурсами как часть плановой системы работало плохо. Нередко предприятия не могли получить даже те фонды, которые полагались им согласно государственному плану. В случае, если возникала необходимость освоить новую продукцию, под которую заранее не выделялись соответствующие ресурсы, или произвести срочные внеплановые работы (например, экстренный ремонт или реконструкцию), ситуация вообще была отчаянной. УВС, заключавшее договоры с государственными организациями, также сталкивалось со всеми этими проблемами. Нередко заказчики, на бумаге имевшие необходимые деньги, технику и строительные материалы, не могли обеспечить условия договора, так как запланированные фонды на деле не выделялись.

Страдая от дефицита планового снабжения, советские хозяйственные руководители изобретали многочисленные приемы и методы хотя бы частичного его преодоления. В ход пускались неформальные связи, блат, взятки, нелегальные бартерные обмены[282]. Для восполнения недопоставок предприятия разными способами приобретали ресурсы на теневом рынке. Широко использовались услуги так называемых «толкачей», агентов-снабженцев, которые всеми правдами и неправдами добивались получения выделенных предприятию фондов или договаривались о внеплановых поставках.

На командировки «толкачей», взятки и угощения, которые они использовали как метод стимулирования поставок, тратились значительные средства. Периодически государство проводило карательные кампании против «толкачей». Некоторые из них отправлялись в тюрьмы, а руководители предприятий получали строгие взыскания. Однако широко востребованная деятельность агентов снабжения не прекращалась ни на час[283].

В материалах по делу УВС упоминаются несколько таких агентов, работавших на организацию. С. И. Туркин, считавшийся «начальником снабжения», закупал в магазинах, на рынках у частных лиц (очевидно, во многих случаях по ценам черного рынка) продовольствие, обмундирование, запасные части, горюче-смазочные материалы. Аналогичные операции проводили в случае необходимости руководители строительных участков[284]. Так, летом 1951 года заместитель руководителя участка в поселке Сафоново Смоленской области И. В. Невинский выезжал в Москву с 10 тыс. руб. для закупки военного обмундирования[285]. Получал деньги для закупок продовольствия, фуража и обмундирования и И. М. Пашун. Следствие выяснило, что иногда он представлял своим начальникам подложные счета, пропивал деньги[286].

Как снабженец работал на организацию родственник Павленко Монастырский, гостеприимством которого Павленко воспользовался, когда бежал из Калинина во Львов. Как говорилось в приговоре суда, «установив связи с Павленко, начиная с 1948 года [Монастырский] получал от него крупные суммы денег на закупку незаконным путем бензина, авторезины к машинам и запасные части к ним, присваивая при этом часть денег себе»[287]. В целом, по данным следствия, Монастырский приобрел материалов на 75–80 тыс. руб., присвоив сверх этого 10–12 тыс.[288] Это было очень типично для всех «толкачей». Как и другие агенты по снабжению, Монастырский постоянно находился под угрозой ареста. Осенью 1949 года против него было возбуждено уголовное дело за хищение колхозного зерна и спекуляцию. Речь шла о закупках в пользу организации Павленко. Однако «начальнику контрразведки» УВС Константинову, который действовал по поручению Павленко, удалось добиться прекращения дела[289]. Вряд ли и в этом случае обошлось без взятки.

Привыкшие нарушать законы и правила, Павленко и его сотрудники использовали для обеспечения работ даже обычные кражи того, что плохо лежало. Такого плохо лежащего в советской государственной экономике, обходившейся без реальных хозяев, было более чем достаточно. Хищения корыстные и вынужденные распространялись широко и повсеместно[290]. Организация Павленко вносила свой вклад в эту вакханалию воровства.

По версии суда, в 1950 году, узнав о том, что в районе города Острог Ровенской области имеется значительное количество бутового камня, заготовленного одной из строительных организаций, руководители УВС организовали его хищение. Павленко, правда, настаивал на том, что камень этот был бесхозным, завезен в свое время немцами и лежал без движения со времен войны[291]. Аналогичные разногласия существовали и по поводу другого инцидента. Весной 1950 года Литвин, выполнявший в то время роль начальника участка в городе Владимире-Волынском, организовал хищение бутового камня на старой государственной границе, разбирая для этого бывшие долговременные огневые точки. Было разрушено 15 старых оборонительных сооружений и аэродром военного времени. Правда, после вмешательства военного командования камень пришлось вернуть, хотя не ясно, в полном ли объеме. Павленко доказывал, что заброшенные оборонные объекты начала разбирать вовсе не его организация, а предприятия треста «Западшахтострой», причем делали это безнаказанно и указали УВС на этот источник стройматериалов[292].

Правда, другие аналогичные факты Павленко не оспаривал. Среди них было хищение в 1948 году значительного количества бутового камня и щебенки с государственной автомагистрали Львов — Киев. Осенью 1950 года Константинов, разворачивавший стройку в Эстонии, организовал хищение камня и щебенки с государственной автодороги Ленинград — Таллин. В апреле 1949 года Павленко вместе с Константиновым, Курицыным и Литвиным похитили в районе города Стрый Дрогобычской области тяжелый раскирковщик (прицепной механизм, применявшийся для разрушения покрытий), стоявший у шоссе и принадлежавший дорожно-эксплуатационному участку № 891.

Летом 1949 года Павленко и Федоренко похитили с автодороги Станислав — Борислав каток. На электростанции в городе Йыхви было украдено значительное количество проволоки, кровельного железа и т. д. В колхозах воровали сено, овес, дрова, картофель. При перечислении всех этих случаев следствие не объясняло, шла ли речь о прямом воровстве или о покупке уже похищенного имущества у работников соответствующих организаций. Только в одном случае в приговоре суда было указано, что Туркин в мае 1952 года присвоил на Белорусской железной дороге несколько тонн металлических изделий «по сговору с дорожным мастером»[293].

Одним из обвинений в адрес организации Павленко были махинации с машинами и техникой, полученными согласно договорам от организаций-заказчиков во временное пользование для производства работ. Наиболее крупные операции такого рода осуществлялись, как утверждало следствие, при содействии руководителей треста «Львовуголь». Они находились с Павленко в особых небескорыстных отношениях. По материалам суда, в 1951 году при содействии главного бухгалтера треста был похищен экскаватор. А затем его перепродали тресту «Калугашахтострой», начальником которого стал бывший руководитель «Львовугля» Датуашвили. Всего через «Львовуголь», по данным следствия, организация Павленко присвоила, помимо этого экскаватора, три десятка автомашин и строительных механизмов.

Правда, и здесь суд не удержался от явных преувеличений размера хищений. В приговор был включен пассаж о том, что всего с 1948 по 1952 год организацией было получено от заказчиков свыше 160 грузовых автомашин, два экскаватора, два скрепера, бульдозер, два трактора, грейдер, канавокопатель и другая техника. Это якобы свидетельствовало «о большом масштабе преступной деятельности участников УВС»[294]. Однако на самом деле речь в данном случае шла о технике, вполне легально передававшейся по договорам на период проведения работ. Эти машины и механизмы было неправомерно ставить в один ряд с похищенными.

Кошмаром для любого советского хозяйственника были транспортные проблемы. Выделенные или полученные с большим трудом обходными путями ресурсы нередко не удавалось доставить до места назначения. Транспортные мощности были ограниченными, нормировались государственными планами, которые, как и планы снабжения, нередко не выполнялись. Павленко преодолевал эти препятствия, как и другие руководители предприятий, при помощи «толкачей» и особых договоренностей[295].

Такая сложная ситуация с транспортом возникла, например, в 1952 году при выполнении работ для Тираспольского винно-коньячного завода. Заготовленный для мощения камень не удавалось вывезти из‐за отсутствия вагонов. По просьбе директора завода соответствующую телеграмму на имя начальника Одесской железной дороги подписал секретарь Тираспольского окружкома партии. Был подключен к делу также заместитель председателя Совета министров Молдавии Н. А. Щелоков (в будущем министр внутренних дел СССР, всесильный соратник Л. И. Брежнева). От его имени были отправлены соответствующие телеграммы.

Однако эти обычные для советской системы и нередко действенные методы бюрократического решения вопроса в данном случае не помогли. Вагоны смог получить Павленко. Он направил в Москву «толкача», работника организации-заказчика с тысячей рублей командировочных. Гонец побывал в Москве в Министерстве пищевой промышленности и Министерстве путей сообщения. В результате было выделено 50 вагонов[296].

Этот случай не был единичным. «Павленко и его сообщники устанавливали связи с отдельными работниками ж.‐д. транспорта и путем обмана и спаивания их добивались получения ж.‐д. вагонов для погрузки грузов своей преступной организации. Так, за период с 1950 по 1952 гг. преступной организацией „УВС“ было получено около 800 платформ и крытых вагонов», — говорилось в приговоре[297]. Павленко, как и многие другие хозяйственники, сталкивающиеся с подобными обвинениями, настаивал на том, что подобные договоренности служили интересам дела. Полученные вагоны, писал он в заявлении, «были использованы на подвозку стройматериалов, в основном камня, на строительство дорог, которые для предприятий были первоочередными и жизненно важными объектами… Во время судебного разбирательства не было предметом обсуждения или претензий МПС (Министерства путей сообщения. — Авт.), что вагоны использовались не по назначению»[298].

В этом случае, как и во многих других, Павленко оспаривал обвинения, настаивая на положительных результатах деятельности организации и законности договоров. Этой линии он придерживался и тогда, когда речь шла о взаимоотношениях организации с многочисленными чиновниками хозяйственных организаций и ведомств. Связи с ними Павленко предпочитал характеризовать как деловые и бескорыстные. Как выяснило следствие и суд, картина на самом деле была не столь однозначной.