Меня будит слабый свет. Камин погас, и в комнате жутко холодно. Снаружи доносятся автомобильные гудки и обыкновенный шум лондонских будней. Требуется пара секунд, чтобы осознать, где я и что случилось вчера. К счастью, ужасных кошмаров мне больше не снилось. Выбравшись из постели, я укутываюсь в одеяло и плетусь на кухню. Ничего съедобного в шкафах нет, зато есть кофе. Засыпаю зерна в кофемашину и заливаю свежую воду. Запах восхитительный, и во мне постепенно просыпается желание жить. Ровно до тех пор, пока не начинает тошнить, и я едва успеваю добежать до ванной, где меня рвет. Позывы сотрясают тело, и в итоге во рту остается только привкус желчи, а я не в состоянии даже пошевелиться.

– Не надо так усложнять мне задачу, мышонок, – бормочу, свернувшись калачиком на холодном кафельном полу, и тону в жалости к себе.

Я скучаю по Азраэлю. Скучаю по теплу Атлантиды, скучаю по Кимми, Гору и Данте. Да даже по Эноле скучаю. Только никого из них больше не увижу. Лишь одна Кимми не позволит вечно держать себя на расстоянии. Не стоило мне грубить кузине.

Когда желудок успокаивается, я выпрямляюсь. Мне не идет хандра, а теперь я несу ответственность еще и за ребенка. Где-то я слышала, что дети многому учатся еще в утробе матери. Моя малышка не должна думать, будто валяться на холодном полу – это нормально. Прополоскав рот, я быстро принимаю душ и переодеваюсь. А потом отправляюсь в ближайший «Sainsbury’s»[19] и покупаю кучу полезных продуктов. Я, конечно, понятия не имею, что с ними делать, но ведь научиться готовить – это не сверхзадача. При мысли о готовке на глаза снова наворачиваются слезы, и пожилая женщина возле овощного прилавка с сочувствием смотрит на меня.

– Мне тоже когда-то не повезло в любви, – негромко произносит она. – А потом я вышла замуж за этого подонка. Это была самая большая ошибка в моей жизни.

Я смеюсь, а она расплывается в улыбке.

– Так-то лучше, девочка. Большинство мужчин не стоят того, чтобы проливать из-за них слезы.

Возможно, она права. Но Азраэль стоит каждой моей слезы.

Я тащу сумки домой и резко останавливаюсь, когда замечаю сидящую на ступенях моего особняка фигуру. Маленькую, закутанную в теплую шубу, с синими волосами и недовольным выражением лица.

– Зачем ты здесь? – рычу я на Энолу. – Вбрызнуть мне яд за то, что предала Азраэля?

– Заканчивай спектакль. Мы обе знаем, что ребенок не от Сета. Может, зайдем внутрь, пока я не окоченела?

– Я хотела побыть в одиночестве.

– Рада за тебя. Я тоже могу придумать себе занятие получше, чем торчать с тобой в холодном особняке. Однако не всем желаниям суждено сбыться.

Тут она права.

– Я думала, тебя забрал Сет и вы вместе вернулись в Атлантиду.

– Он хотел забрать, – поправляет Энола. – Но если друзья Азраэля недостаточно мужики, чтобы позаботиться о его женщине и ребенке, то, видимо, мне придется заняться этим самой. – Пери говорит с таким отвращением, как будто ей предстоит нырнуть в бассейн с мерзкими ползучими мурашками. Но на этот раз, в виде исключения, ее раздражение направлено не на меня.

– Никто не обязан о нас заботиться. И я не его женщина. – Я ставлю сумки в прихожей. – Чем меньше рядом с нами бессмертных, тем лучше. Без обид.

– Мечтай дальше. – Невозмутимо подняв два пакета, пери несет их на кухню. – Ты голодная?

– Да.

– Что ты планировала готовить из этого? – Энола держит в руках пастернак и два баклажана.