У него была разорвана рубашка, лицо поцарапано и кровоточило.

— Пустяки, — спокойно ответил он. — Снаряды рвались на рыночной площади прямо на мостовой, и осколки булыжников разлетались в разные стороны, причиняя больше повреждений, чем сами снаряды.

— Большие потери?

— Есть раненые, но никто не погиб.

— Мы ведь ведем ответный огонь? — спросила Лора. — «Длинный Сесил» может достать их пушку?

— К сожалению, нет, — ответил Мэтью. — У «Длинного Тома» дальность десять тысяч ярдов. Это почти шесть миль! Даже шедевр Лабрама не может достать до него. Да, мы ведем ответный огонь — но больше для того, чтобы насолить им.

— А их снаряды очень большие?

— Для сравнения скажу, что те снаряды, к которым мы уже привыкли, пробки от бутылок по сравнению с ними.

На следующий день обстрел начался в четыре часа пополудни и продолжался до шести. По такому случаю Мэтью тоже залез в убежище, и каким же тесным оно сразу показалось. Но его присутствие внесло уверенность и спокойствие. Взяв Миранду на руки, он рассказывал им истории о своих первых годах жизни в Кимберли, которые всех увлекали. Прижатая к нему в темноте, остро ощущая близость его тела и время от времени чувствуя дружеское пожатие руки Николаса, Лора не заметила, как пролетело время. В сумерках она выбралась из убежища счастливая и веселая — и тут же ее охватило чувство стыда и страха при виде горящих домов. Позднее они узнали, что «Длинный Том» получил свои первые жертвы.

Третий день был еще хуже. Начавшийся в шесть часов утра обстрел города продолжался до наступления ночи. Весь день несущие смерть снаряды градом сыпались на город с поразительной интенсивностью. Мэтью сделал несколько вылазок в город, чтобы узнать новости, а Николас ходил в дом за едой. Первое сообщение у было о гибели женщины и маленького ребенка, которые вышли из укрытия, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Обстрел продолжался с неослабевающей силой, разрушая дома и наполняя сердца жаждой мщения. Впервые за все четыре месяца осады в городе замерла деловая жизнь.

В конце этой трагической пятницы по городу распространилась самая худшая новость. Джордж Лабрам был убит снарядом в Гранд-отеле. Мэтью сидел в гостиной, закрыв лицо руками, не обращая внимания на обстрел. У него не укладывалось в голове, что Лабрам погиб; тот, кто построил знаменитого «Длинного Сесила», пал жертвой аналогичной пушки. Действительно, горькая ирония судьбы.

Несмотря на все опасения в субботу утром обстрел не возобновился. В Кимберли перевели дух и приготовились похоронить погибших. В четыре часа дня по-прежнему было тихо, и Лора решила, что можно рискнуть выйти на улицу. У них кончились все припасы.

— Может быть, пойду я? — спросил Николас.

— Спасибо, но будет быстрее и проще, если пойду я сама. Мне придется искать, какие магазины открыты.

— Я пойду с вами, — неожиданно сказал Мэтью. — Николас, ты присмотришь за Мирандой? Мне нужно узнать, как идет подготовка к похоронам Лабрама.

Впервые за многие дни оставшись с ним наедине, Лора почувствовала, как смущение охватывает ее. Он молча шагал рядом с ней, и она отчаянно искала тему для разговора.

— Пушки лорда Метьюена очень слабо слышны на расстоянии. Интересно, они слышат, как буры обстреливают город? — сказала она.

— Конечно. Они точно знают, что происходит здесь, и, конечно, попробуют что-нибудь предпринять, чтобы помочь нам.

— Предположим, — медленно произнесла Лора, — что они еще долго не смогут это сделать? А ведь ситуация у нас критическая, верно? Буры не будут стрелять из своей большой пушки до тех пор, пока не убедятся, что у нас кончились все продукты, и тогда их удары станут последней каплей в море наших страданий. И они продолжат обстрел, чтобы вынудить нас сдаться или захватят город силой?

— Да.