8

Такова бандитская жизнь

— Они совсем оборзели, падла. Пора показать, кто хозяин на Москве.

Атлетического сложения мужчина с густо татуированными пальцами и кроваво–красным следом от ожога на подбородке, подняв голову, вопросительно обвел взглядом собравшихся: мол, что ответите?

Разговор происходил в небольшом придорожном ресторанчике за Московской кольцевой дорогой и отличался редкостной напряженностью. Так уж получилось, что за стол переговоров пришлось сесть недавним непримиримым противникам. Еще полгода назад для очаковских бандитов не было врага ненавистней, чем коньковские. После памятной для всех кровавой разборки за кольцевой дорогой началась широкомасштабная война на взаимное истребление: движимые праведной местью, коньковские расстреливали очаковских на улицах, в ресторанах и саунах, взрывали в лифтах и автомобилях, топили в подмосковных карьерах, сбрасывали с крыш, закапывали на городских свалках, сжигали живьем в крематориях московских кладбищ.

Их враги расправлялись с ними примерно теми же способами.

Однако теперешние московские реалии дали повод сесть за стол переговоров. За последние месяцы беспредельная сабуровская группа потеснила и тех, и других, что заставило еще недавно непримиримых недругов искать в лице друг друга союзников, временных, конечно.

В подмосковный ресторанчик съехались старшие: «быки» и звеньевые обеих группировок коротали время на автомобильной стоянке, подозрительно приглядывая друг за другом. Но даже самые тупые и отмороженные прекрасно понимали: от результатов этой стрелки зависит слишком многое.

Короче, пацаны, хочу сказать: кто старое помянет, тому глаз вон, — после непродолжительной паузы произнес обладатель кроваво–алого шрама, один из лидеров коньковских. — Теперь, бля, житуха такая, что нам надо это… объединиться. Типа союз заключить. Вот я вам и предлагаю мир, а вы отвечайте: «да», «нет». Если «да», конкретно, по делу перетрем, что делать дальше, если «нет» — расходимся краями.

Минуты твердели и падали; за столом зависла тяжелая, гнетущая тишина. Предложение типа «союз заключить» было сделано в лоб, и потому очаковские должны были ответить однозначно: «да» или «нет».

Ты, братан, прав: сабуровские, гондоны, вконец обнаглели, — выдохнул невысокий мужчина с маленькими и злыми кабаньими глазками, в желтой кожаной куртке, занимавший среди очаковских далеко не последнее место. — Пора их на понятия ставить! А насчет прошлого… Ну, сам понимаешь: братва — народ горячий. Чего между нами не бывает!

После этой фразы за столом вздохнули с облегчением: значит, предложение принято.

Да, ты прав, эти сабуровские — падлы, бля, в натуре! — с несколько большей горячностью, чем требовали обстоятельства, подхватил коньковский. — А чем, братан, они перед вами‑то провинились?

Неделю назад на нашу автостоянку из Тольятти тридцать «девяток» пригнали, они дербануть их хотели. Кого, прикинь? На–ас! Прислали своих уродов: мол, делиться надо! Точно барыгам каким дешевым. Мы их так ласково–ласково послали. Ну, а позавчера вечером нашу автостоянку гранатами забросали. Пытались ментов подключить, какое там! Ни за какие филки связываться не хотят. Боятся. — «Желтая куртка» негодовала.

Это уж точно беспредел, брат, — согласно кивнул коньковский бандит. — Разве в Москве места мало? Или клопы жирные перевелись? Ищи себе лоха драного, дербань помаленьку или «кабанчика» из него расти… На здоровье. Зачем на чужое зариться?

Обладатель кожаной куртки недобро сверкнул глазами, и взгляд этот был понятен без всяких слов: мол, а помнишь ту давнюю историю с Авиамаркетинвестбанком, с которой все и началось? Кто, мол, тогда на чужих бизнесменов позарился, а? Это был самый напряженный момент «переговоров».

Но обе стороны промолчали, перемирие было заключено, и потому вряд ли стоило ворошить старое.

Коньковский мафиози медленно выцеживал из себя слова. Он был точно багрово–синее пламя ацетиленовой горелки — мощной струей под давлением извергал из себя лютую ненависть.

Да и капусту в общак не сливают. Гни–и- ды позорные! Наши пацаны как‑то с ихними базарили: мол, что делать будете, если ваших по одному менты закрывать начнут? Кто ваших в СИЗО да на зоне‑то греть будет? Кто за них подпишется? А те: мол, срали мы на ваши понятия и на всех вас.

Чо, так и сказали? — искренне удивился очаковский.