Чей? — нахмурился Лютый.
Вы знаете этого человека как Прокурора, а больше, как вы догадываетесь, мы и не скажем.
«Милиционер», сидевший рядом с водителем, перешел в черную «девятку», и машины, съехав с обочины, понеслись в сторону Москвы.
С того времени, как Лютый видел Прокурора в последний раз, высокий кремлевский чиновник, казалось, ничуть не изменился. Все та же ненавязчивая предупредительность истинного интеллигента, все тот же холодный блеск старомодных очков в тонкой золотой оправе, все та же саркастическая улыбка человека, знающего наперед абсолютно все.
Давненько мы с вами не виделись, Максим Александрович. — Хозяин кабинета сделал приглашающий жест: — Присаживайтесь.
Усевшись у края стола, Максим исподлобья настороженно взглянул на Прокурора.
Еще раз извините, что пришлось доставить вас ко мне столь непривычным способом, — мягко улыбнулся обладатель золотых очков. — Но у меня к вам деловой разговор. Точней… м–м-м… предложение.
Что, вновь спускаться в московские подземелья? Сражаться с крысами–мутантами? Благодетельствовать бомжей? — Тон беседы, заданный Прокурором, был слегка ироничным, и Нечаев принял вызов.
Ну зачем же так банально? Загадки и тайны подземелий остались позади, Максим Александрович. — Хозяин кабинета поправил золотые очки, то и дело сползавшие с переносицы, и совершенно неожиданно спросил: — Скажите, что вы думаете о теперешней криминогенной ситуации в России?
Вы распорядились доставить меня в Кремль, чтобы на ночь глядя задать этот вопрос? — хмыкнул Лютый. — Я не министр МВД России и не Генеральный прокурор, как вы знаете, и не могу давать подобных оценок.
Лицо Прокурора в одночасье стало серьезным.
Не надо иронии. Я распорядился доставить вас ко мне не только для того, чтобы узнать ваше мнение об организованной преступности. Тем более что общую картину я представляю несколько лучше вас. Я просто хочу задать вам несколько вопросов, услышать на них ответы. После чего сделать вам некое предложение, а уж примете его или нет — дело ваше.
Нечаев вздохнул. Непонятно почему, но он ощущал дискомфорт.
Вы всегда использовали меня — и когда выдернули из зоны, чтобы ликвидировать наркопроект, и когда упрятали за решетку Алексея Николаевича Найденко, — напомнил он неприязненно. — После ваших предложений, которые я вынужден был принимать, у меня всегда оставалось чувство, будто я не волен в своих действиях… будто марионетка, которую дергают за ниточки.
Возможно. — Прокурор согласно наклонил голову. — Зато конечный результат оправдал все. Или у вас есть какие‑то возражения?
Нечаев не ответил, но молчание его было красноречивей всяких слов.
Я понимаю вас, Максим Александрович. Вы всегда считали меня эдаким кукловодом и потому испытываете ко мне скрытую неприязнь. А ведь для таких людей, как вы, главное — свобода выбора. Вы человек действительно сильный — только не сочтите это за лесть, я говорю искренне! — а сильного человека трудно заставить делать то, что ему не по нутру. Поэтому внимательно выслушайте мое предложение и не спешите с ответом.
Прокурор был немногословен и сух. Обрисовав ситуацию с организованной преступностью, он более всего акцентировал внимание собеседника на том, что традиционные способы борьбы с ней малоэффективны, да и милиция, ответственная за эту борьбу, изначально продажна.
Оптимальный вариант — создание бригады отморозков, чьими руками можно безболезненно уничтожить традиционные московские группировки, после чего ликвидировать и ее. Представляете? Эдакая орда подминает под себя Москву, концентрируя на себе всю, или почти всю, теневую власть. Тем проще будет ее уничтожить. Но во главе такой бригады должен стоять человек, которому бы я всецело доверял. И, по моему глубокому убеждению, лучшей кандидатуры, чем ваша, не найти. Вы отличный организатор, вы расчетливы и проницательны, можете быть жестким и дальновидным, к тому же у вас замечательный жизненный опыт и подготовка, пройденная в спецслужбе.
Лютый слушал внимательно, не перебивая. Закончив говорить, хозяин кабинета выжидающе взглянул на него: мол, ваше слово. Но Максим по–прежнему молчал, лицо его оставалось непроницаемым.