Родился в 1894 году

Умер в 1972 году

Король Эдуард VIII

20 января – 11 декабря 1936

На следующий день тело было доставлено в часовню Святого Георгия в Виндзоре, где оно пролежало в течение двух дней, пока мимо проходили 60 000 скорбящих.

2 июня герцогиня, которая была слишком расстроена, чтобы сопровождать тело своего мужа, вылетела в Лондон на самолете Королевского рейса в сопровождении Грейс Дадли, Мэри Сомс, Джона Аттера, которого она пыталась уволить всего десять дней назад, американского врача герцога и бывшего конюшего, Дугласа Гринакра. Маунтбеттен встретил ее в Хитроу и отвез в Букингемский дворец – впервые она была там после Государственного бала в мае 1935 года, посвященного Серебряному юбилею Георга V, и впервые появилась в Циркуляре Суда.

«Она сказала, как сильно нервничала из-за того, что ей пришлось противостоять всей королевской семье без поддержки Дэвида, – написал Маунтбеттен в своем дневнике. – Она видела их всего один раз, мельком, на открытии мемориала королевы Марии в Мальборо-хаус, и тогда он был с ней. Это должно было быть совсем по-другому, и она действительно опасалась. Уоллис особенно беспокоилась о Елизавете, королеве-матери, которая, по ее словам, никогда не одобряла ее». Маунтбеттен заверил ее, что «королева-мать так глубоко сочувствует вам в вашем теперешнем горе и помнит, что она чувствовала, когда умер ее собственный муж»[792].

Но опасения герцогини подтвердились. «Они были вежливы со мной, вежливы и добры, особенно королева. Члены королевской семьи всегда вежливы и добры. Но они были холодны»[793]. Бывший придворный подтверждает эту реакцию. «Королева не хотела иметь много общего с Уоллис. Ужин был подан в Китайской комнате – с кем-нибудь другим он был бы в собственной столовой королевы. Она предпочла спуститься туда, где разместили Уоллис. Все было в порядке – все вели себя прилично. Чарльз был там и помогал. Но, конечно, не было никакого излияния любви между королевой и герцогиней Виндзорской или наоборот»[794].

На следующий день Уоллис была приглашена на церемонию награждения королевы с черной повязкой на рукаве и минутой молчания в честь герцога. Накачанная сильными успокоительными, Уоллис решила посмотреть мероприятие по телевизору из соседнего здания, хотя на нескольких фотографиях в прессе она была запечатлена у окна с изможденным лицом и печальными глазами.

В тот вечер Маунтбеттен и принц Чарльз отвели ее в часовню Святого Георгия, чтобы она могла увидеть мужа, лежащего в гробу, после того, как толпа разошлась. Маунтбеттен позже написал, как она «несколько мгновений стояла одна, склонив голову от горя… В конце она снова выпрямилась, глядя на гроб, и сказала самым печальным голосом, который только можно себе представить: «Он был всей моей жизнью. Я не могу даже представить, что я буду делать без него, он так много отдал ради меня, а теперь его нет. Я всегда надеялась, что умру раньше него»[795].

Принц Чарльз вспоминал, как она «стояла одна, хрупкая, крошечная, черная фигурка, пристально смотрела на гроб и, наконец, коротко поклонилась… Пока мы стояли, она продолжала говорить: «Он так много отдал за такую малость», – указывая на себя со странной усмешкой»[796]. Это была ее тридцать пятая годовщина свадьбы.

Похороны, продолжавшиеся в течение часа, состоялись в понедельник в часовне Святого Георгия. На церемонии присутствовали королева и герцог Эдинбургский, а Уоллис была одета в простое черное платье и пальто, наскоро сшитые «Живанши». Несколько раз во время службы Уоллис казалась растерянной, и королеве пришлось помочь ей найти свое место в порядке службы. Кларисса Эйвон рассказала Сесилу Битону, одному из гостей, как «королева проявляла материнскую нежность и заботу и постоянно клала руку на руку герцогини в перчатке»[797].

«Какой бы замечательной ни была служба, я не был тронут смертью этого человека, который меньше года был нашим королем», – написал Битон в своем дневнике. И продолжил:

«История превратит его любовь в роман. На самом деле, для нас, находящихся так близко, это трудно увидеть. Уоллис была мне хорошим другом, она мне нравится. Она хороший друг для всех своих друзей. В ней нет злобы. Нет ничего неприятного. Она просто не в том статусе, чтобы иметь основания находиться рядом с Троном…»[798]

После службы в государственной столовой был накрыт обед на 40 персон. «Я сидела, и солнце светило мне в глаза, – сказала Уоллис своей подруге графине Романонес, не всегда надежному источнику. – Мне было больно от этого. Я сидела рядом с герцогом Эдинбургским, которого я всегда представляла себе лучше, добрее, возможно, более человечным, чем другие, но ты знаешь, Алина, он просто пускает пыль в глаза. Ни он, ни кто-либо другой не проявили ко мне ни малейшей заботы или сочувствия»[799].

После обеда группа отправилась на похороны во Фрогмор и погребение на месте, выбранном герцогом, недалеко от той площадки, где он играл в детстве. Как было решено, там будет похоронена и Уоллис. Герцогиня была шокирована тем, как мало места осталось для нее: «всего лишь щепка, прислоненная к живой изгороди. Я посмотрела на архиепископа и сказала: «Я понимаю, что я очень худая, маленькая женщина, но я не думаю, что даже я смогла бы поместиться на этом жалком маленьком узком клочке земли рядом с местом захоронения Его Королевского Высочества».

«Я не вижу, что с этим можно что-то сделать. Все будет в порядке», – ответил он[800].

Затем лорд-камергер сопроводил ее группу обратно в аэропорт. Выходя из самолета, она поблагодарила пилота. «Вы должны прийти и навестить нас, когда будете здесь в следующий раз. Герцог был бы так рад познакомиться с вами!»[801]