– А где съемочная группа? – Артем энергично завертел головой. – Режиссер? Оператор?

– Может, просто репетиция? – растерянно предположила Ниночка, тоже озираясь.

Они шли по тротуару, с удивлением рассматривая изменившиеся улицы, несовременные машины…

Вдруг прямо к ним направился полицейский. Или как там он называется в фильме? Только другой, не тот, который управлял движением. Этот был тоже странно одет: не в обычную униформу, а в какую-то, прямо скажем, доисторическую: фуражка с бирюзовой окантовкой, петлицы на воротнике с двумя квадратами, широченные брюки-галифе, заправленные в высокие черные сапоги, такой же белый китель, как у регулировщика. Он сурово разглядывал Артема и Ниночку и приближался твердой уверенной походкой, что, казалось, машины замирали, пропуская его.

Он подошел к молодым людям и, сделав под козырек, задал вопрос:

– Граждане! Почему вы в таком непонятном виде ходите по улицам? А вы, гражданка, вообще, то ли в юбке, то ли без!

Ниночка хотела возмутиться и ответить этому грубому мужлану. Ишь ты, длина ее платья ему не понравилась!

Но Артем как будто включился в эту странную игру.

– Товарищ сержант! Мы из театра выскочили. Папиросы купить. Простите нас, пожалуйста!

Милиционер строго посмотрел на них и произнес:

– Ладно, идите уж… Только больше в таком виде…

– Ни-ни! Никогда! – Артем схватил Ниночку за руку и потянул ее за собой.

Они нырнули под ближайшую арку одного из крепких трехэтажных домов.

– Не понимаю, – Ниночка сердито освободила свои пальцы из крепкой руки Артема. – Почему ты ему ничего не ответил? Он – грубиян! На таких надо жаловаться!.. А зачем мы зашли сюда? – Она оглядела двор.

Какое-то место не современное! Даже стоянки для машин нет! Впрочем, и машин тоже.

– Ты веришь в чудеса? – неожиданно спросил Артем.