Заместитель редактора Градусов с нескрываемой злобой процедил сквозь зубы: «Разгромили газету… Теперь повесим замок, наклеим об"явление, что «Красной Карелии» больше нет». Этот обанкротившийся редактор полагает, видимо, что очистить газету от вражеского охвостья, значит ее погубить. Такова логика перерожденца! Тот самый редактор, который совсем еще недавно предоставлял страницы газеты распоясавшимся буржуазным националистам и агентам фашистских разведок, попытался замолчать выступление «Правды». Он упорно не хотел перепечатать обзор о «Красной Карелии». Вынужденный все же перепечатать обзор, Градусов не удосужился сопроводить его редакционной статьей…
Аппарат редакций «Красной Карелии» и «Комсомольцы Карелии» возглавляется людьми, не заслуживающими политического доверия. Градусов ведет себя как обнаглевший самодур и глушитель самокритики. Антипартийную позицию занимает и редакция «Комсомольцы Карелии», считающая, что обзор «Правды» ее вообще не касается. Эта газета поныне остается трибуной буржуазных националистов…
В Тунгудском народном суде работает секретарей Кондратьев, терроризирующий колхозников. Брат его осужден как враг народа. В Сорокском районе народным судьей работает Баженова, исключенная из партии за связь с кулаками. В Олонецком районе – крупнейшем районе Карелии – все судебные дела вверены Стойкину. Он служил у белых и известен как поборник интересов врагов…»
Ну, прямо черты времени проглядывают: «враг народа», «трибуна буржуазных националистов», «не заслуживающий политического доверия»… А Градусов. Вот ведь попал мужик! Ну, точно арестуют!
Интересно, что стало с этими людьми?.. Надо дома в интернете полазить, поискать этого Градусова. Вдруг найдутся какие-нибудь сведения о его дальнейшей судьбе?
Заголовок:
Распределение колхозных доходов.
«Сейчас завершается сельскохозяйственный год. Предстоит распределить колхозные доходы. Дело это сугубо важное и ответственное. Оно требует тщательной подготовки. Нельзя допустить какого бы то ни было нарушения основного принципа распределения доходов – по труду. Сталинский устав сельскохозяйственной артели, который является основным законом колхозной жизни, гласит: «Распределение доходов артели между членами производится исключительно по количеству выработанных каждым членом артели трудодней» …Принцип свят и нерушим. Но для того, чтобы его осуществить, надо прежде всего проверить, как налажен в колхозе учет труда…. …Правления артели по уставу обязаны ежемесячно вывешивать список членов артели с указанием количества трудодней, выработанных каждым за истекший месяц. Этот параграф устава сплошь да рядом забыт. Списки колхозников висят запыленными на стенках колхозных канцелярий. Рука счетовода не касалась списков многие месяцы… …Не должно остаться ни одного колхозника и колхозницы, которые бы не знали точно, сколько они выработали трудодней…»
Заголовок:
Ф. Дзержинский. К шестидесятилетия со дня рождения.
А дальше – речь Сталина у гроба чекиста. Дзержинский умер в середине двадцатых. Просто повторились, опубликовав сюда старую речь вождя.
– Обалдеть! – прошептал Артем. – Неужели мне всё это не снится?
Газету надо сохранить! Это просто удивительный исторический документ!
Артем стал запихивать свернутую в четыре слоя газету за пояс джинсов…
– Супер! – шептал он, задыхаясь от возбуждения. – Кому сказать – ни за что не поверит! Я – в прошлом!
Конечно, не поверят! Ну, а вот если сделать фотографии…
Артем нащупал в кармане сотовый телефон и стал озираться по сторонам, выбирая объект для первой фотки. Надо было спешить: на город опускались сумерки. Правда, камера на телефоне сверхчувствительная. Снимет со вспышкой. И всё равно… При дневном свете снимки будут выглядеть более реальными.
Артем знал этот город в настоящем как свои пять пальцев. Он решил совершить прогулку по городу прошлого, по его городу, в котором вырос.
Ага, памятника Ленину еще нет. Не установили. А в настоящем – уже нет. Его убрали с постамента лет десять назад. Он до сих пор помнит, как это было.
Вот здесь, в настоящем, сейчас стоит длинный стеклянный павильон. А в прошлом, – похоже, рынок: деревянные прилавки с вывесками «Мясо», «Хлеб», «Овощи»… Рынок уже опустел – поздно для торговли.