Вот и не летал – и даже в Венецию, давным-давно, еще в самом начале девяностых, добирался поездом. А смерть подстерегла его на платформе московского метро в виде банального сердечного приступа в последний день свинцово-серого, безрадостного ноября…
Второй же – то есть теперь единственный, – которому можно было бы доверить тайну, был далеко. В Америке, в городке под названием Чикаго. Игорь Солунский уехал из России еще в девяносто четвертом и, помотавшись по Великим Равнинам, осел на берегах озера Мичиган – в качестве сотрудника университетской телестудии и тренера по историческому фехтованию. Поначалу они перезванивались, ведя долгие ироничные разговоры о новых книгах и фильмах, о политике, а то и вовсе ни о чем. Еще лет десять назад Олег Иванович не раздумывая позвонил бы Солунскому, не сомневаясь, что тот поверит и приедет в Россию, бросив все. Но… с тех пор прошло десять лет. Звонки стали реже, а уютные ночные разговоры заменила переписка в ЖЖ – по-своему очень важная для них обоих, но не затрагивающая каких-то тонких струн души. Тех самых, не прислушавшись к которым, нельзя сказать – а стоит ли срывать с места немолодого, устроенного в жизни человека, предлагая ему, как когда-то в молодости, поставить последний рубль ребром?
Впрочем, Олег Иванович сильно подозревал, что, узнав о таких сомнениях, Солунский попросту захочет начистить ему физиономию – и уж, во всяком случае, смертельно обидится. Так что совсем отметать этот вариант не стоило, но вот отложить, так сказать, до прояснения обстоятельств – имело смысл.
Что ж, значит, пока придется одному. То есть вдвоем, поправил себя Олег Иванович. В конце концов, сыну уже пятнадцать лет, а ростом он повыше иных взрослых в ТОЙ Москве – в этом они сами имели возможность убедиться всего два с половиной часа назад. Да и при чем тут рост – в конце концов, лучшего шанса повзрослеть и поверить в себя у мальчишки, наверное, не будет. Разумеется, он скоро проснется и станет рыть копытом землю, фонтанируя идеями, предлагая один за другим способы перевернуть мир…
Оставалось надеяться, что доверия сына к отцу хватит на то, чтобы удержать Ивана хотя бы от немедленных глупостей. Олег Иванович не испытывал иллюзий – попав в ТАКУЮ ситуацию, нормальный пятнадцатилетний парень меньше всего будет думать о сдержанности и хладнокровии. Да он и сам бы в его годы…
Да и сейчас, если честно признать, мужчина не был до конца уверен в своем здравомыслии. Уж очень фантастической была ситуация, и слишком грандиозные – и неясные – перспективы маячили впереди.
– Пап, вот флешка с картинками, ты просил…
Олег Иванович обернулся. На пороге комнаты стоял Иван. Мальчик отчаянно зевал, но, похоже, спать не собирался. Видимо, любопытство и юный организм оказались сильнее усталости.
– Ну вот, – недовольно буркнул Олег Иванович, – а я-то рассчитывал посидеть в тишине, отдохнуть, обдумать все хорошенько. Шел бы ты спать, а? А завтра, на свежую голову…
– Да ладно тебе! Все равно ведь не засну: какой теперь сон? – И мальчик заглянул в экран отцовского ноутбука. – Можно подумать, ты спать будешь!
Спать Олег Иванович и правда не собирался – слишком много было дел. И первое из них…
– Ух ты! Так они любые документы могут сделать? Все-все, какие только были хоть когда-то?
Сайт, на который Олег Иванович набрел после недолгих поисков, был крайне любопытен. Некая фирма в Вашингтоне, округ Колумбия, обещала за разумную плату снабдить любого желающего точнейшими копиями американских документов недействующих ныне образцов – с момента провозглашения Декларации независимости[38] и до одна тысяча девятисотого года включительно. Почему именно тысяча девятисотого – Олег Иванович еще не разобрался, это было связано с какими-то особенностями американского законодательства. Но если документ имел хождение до означенной даты – фирма бралась изготовить и выслать заказчику точную копию аусвайса, причем на аутентичной бумаге, при необходимости – с фотографиями клиента. Рекламный текст на главной страничке сайта обещал, что документ при визуальном осмотре будет неотличим от настоящего, но в то же время не является подделкой – бумага, на которой печатались копии, была пропитана особым составом, светящимся в лучах ультрафиолета, так что использовать подобные документы, например, для каких-то махинаций с наследством было невозможно.
– Да вот видишь, какой полезный сайтик нарыл! – похвастался отец Ване. – Десяток нажатий на клавиши – и золотой ключик у нас в кармане. Остается только сделать заказ и оплатить карточкой… – И Олег Иванович опять затрещал клавиатурой. Потом довольно откинулся на спинку кресла и ткнул пальцем клавишу ENTER. На мониторе мигнул транспарант, подтверждающий прием заказа.
– Ну вот, нам с тобой даже фотографий не надо – на американских документах они появятся только лет через десять. В конце девятнадцатого века большинство американцев вообще обходились без паспортов – как, впрочем, и без других документов. Если и получали – то для поездок за границу. Вот как мы с тобой. Причем тебе паспорта не полагается, только выписка из метрики – это нечто вроде записи о рождении в местной мэрии.
– И где же я родился? – полюбопытствовал Ваня, вглядываясь в экран.
– А родился ты, друг любезный, в городе Ситка, на Аляске. Как, впрочем, и я. Город этот до шестьдесят седьмого года назывался Ново-Архангельск, и был он столицей Русской Америки. Детали биографии мы с тобой потом додумаем, это дело неторопливое, а пока и так сойдет. Значит, так – у меня дата рождения будет тридцать девятый год; мне сорок семь лет, а тебе – пятнадцать, то есть ты одна тысяча восемьсот семьдесят первого года. А значит – коренной американец. Ну, в смысле – не индеец, а тот, кто родился на территории Штатов. А я вот, получается, родился еще в то время, когда Аляска принадлежала России. А губернатором там был… так, сейчас посмотрим… – И Олег Иванович вновь защелкал клавишами. – Губернатором тогда был некто Купреянов – с тридцать пятого по сороковой годы. Первый раз о таком слышу… Так, русские ушли из Ново-Архангельска первого января шестьдесят восьмого. Шестьдесят девять солдат и офицеров Ново-Архангельского гарнизона отправились в Николаевск-на-Амуре – между прочим, на судне под названием «Нахимов». А ты запоминай, запоминай, – продолжил отец. – Это ты в России можешь не знать, кто был миропомазан на престол после Анны Иоанновны[39]. А история родной Аляски должна у тебя от зубов отскакивать.
– Миро… что? – переспросил Ваня. – А попроще можно? По-русски, а не по-американски?
– Это и есть по-русски, – усмехнулся Олег Иванович. – Миропомазание – это, говоря современным языком, инаугурация. Ну, приобщение кандидата в цари к Дарам Святого Духа, без которых, понятное дело, не царствование будет, а одна маета. А если совсем серьезно – то все это придется учить назубок. Ну, если, конечно, хочешь вновь отправиться на ту сторону.
– Хотеть-то я хочу, – вздохнул мальчик. – Только не пойму – зачем нам эти подробности? Мы же вроде как приезжие, да еще из Америки, и вполне можем не знать местных тонкостей.