– Внучка шамана, я рада, что встретилась с тобой. Прощай!
Все трое – она, Олеб и Велимудр – как один начали медленно таять, уносясь в тот мир и то время, из которого были выхвачены.
Мирослава обернулась к дочери, посмотрела на Ярушку:
– Прощайтесь. Ярославе и ее бабушке пора тоже возвращаться домой.
Девочки обнялись.
– Алатырь, – напомнила Катя Ярушке.
– Колечко, – кивнула в ответ та.
И, оторвавшись от подруги, Ярослава отбежала к Могине, крикнула напоследок:
– Аякчаана, удачи тебе!
– До встречи! – Катя махнула рукой, наблюдая, как тает на глазах Ярушка.
Как Могиня говорила? Утренней зорькой? Катя шмыгнула носом, уткнулась в материнское плечо и заплакала:
– Мам, все закончилось? Ты больше не отпускай меня от себя ни на шаг.
– Ну, будет, будет. Наконец-то ты дома. – Мирослава поцеловала ее в макушку и отчего-то вздохнула. – Только знакомую твою домой препроводим.
Свободной рукой она взяла в руки копьё Мары, посмотрела на внучку шамана:
– Пойдем. Твой дедушка совсем заждался тебя.
Катя чувствовала, как мама обнимала ее за плечи, и от этого становилось тепло на душе и спокойно. Только сорвавшийся с губ Мирославы тяжелый вздох вселил тревогу – неужели ее ждут еще какие-то тайны и непонятные события?..
Эпилог
В бархатистой синеве темнеющего неба тонкими искрящимися лентами скользили радужные сполохи. Они поднимались все выше, с мерным гулом рассыпаясь и собираясь вновь. И не было этой светомузыке конца или края. Заканчивался один узор, тут же начинался другой, исходивший из глубины каменных глыб.
Переливаясь золотом и пурпуром, крохотные огоньки зарождались в глубинах полуразрушенных каменных тел и неспешно покидали их. Они стремились к новой жизни и новым воплощениям. Перед тем как оторваться от своего каменного тела, огоньки на миг замирали и лишь затем стремительно рассыпались разноцветными искрами.
На берегу холодного, лениво ворчащего океана стояла группа людей. Все они как один, запрокинув головы, наблюдали за северным сиянием и растворяющимися в нем душами Каменных людей, а шаман Учур пел свою гортанную песню, танцевал ритуальный танец. Заветный клинок поблескивал в его руках, на лезвии отражались синевато-зеленые всполохи, разрезали сверкающее полотно северной ночи.