Аякчаана с любопытством и восхищением поглядывала то на Мирославу, то на ребят. Катя с завистью подумала: «Вот уж для кого происходящее – только красочное приключение!»

Многочисленные перемещения во времени и в пространстве окончательно запутали внучку шамана, но Аякчаана помнила о своем главном желании и прикидывала, как попросить эту красивую, царственно нарядную женщину вернуть ее домой в обход требования Каменных людей. Внучка шамана уже поняла, что копьём она никогда не завладеет. А как возвращаться без древнего артефакта – неясно. Девочка тяжело вздохнула.

Истр, в отличие от остальных, не особо мучился угрызениями совести, все больше поглядывая по сторонам, то и дело подмечая удивительные чудеса в покоях Макоши. Расцветающий живыми цветами ковер, конечно, он заметил в первую очередь. Обратил внимание и на узоры на стенах, которые сами собой то и дело менялись. Увидел, что в углах кабинета, вторя настроению царицы, собирались плотные серые тени, клубились туманом. Каждый раз, когда такое случалось, он исподтишка дергал за рукав то Олеба, то Ярославу, стоявших рядом с ним, и, интенсивно двигая бровями, указывал направление, в котором смотреть.

Конечно, его жесты не остались незамеченными. Макошь остановилась прямо напротив него, сурово сдвинув брови:

– Вы, как я погляжу, все забавляетесь, сударь.

Истр покраснел как мак, даже уши стали пунцовокрасными, он поперхнулся и низко опустил голову, спрятав смятение.

Царица подошла к большому дубовому столу, стоявшему у окна, устало опустилась в высокое кресло, откинулась на спинку, подперев щеку.

– Не знаю я прямо, что с вами делать, – вздохнула она.

Катя, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, решила принять удар на себя.

– Мам, мы были очень осторожны, правда, – начала она. Мирослава закатила глаза к потолку. – Нас Берендей проинструктировал… – Она почувствовала легкий тычок в спину и сообразила, что выдала кое-кого. – В смысле, мы все продумали… Понимаешь, мы знали, что бабушка Могиня и папа Енисеи пришли к Маре нас выручать. Они ж не знали, что мы оттуда как раз только что сбежали. Когда мы обнаружили, что копьё все это время было у нас, мы и придумали, что вернем ей его и вызволим всех. Но Мара сжульничала: копьё приняла, а нас всех убить велела.

– О чем я их и предупреждал, – кивнул Берендей.

– Да, поэтому снабдил нас своим оружием и золотым песком.

– Откуда взял, кстати? – поинтересовалась Макошь. – Меч, спрашиваю, откуда?

Берендей моргнул и сделал вид, что не слышит вопроса. Мирослава с подозрением на него посмотрела, догадалась:

– Из арсенала царского, верно? Ох, Берендей… По острию Велесова гнева ходишь… Доложу ему все, так и знай.

Катя снова продолжила:

– Берендей показал нам, как вернуться в тронный зал. – Катя посмотрела на друзей в поисках поддержки. Те охотно закивали. – А когда мы там оказались, Мара на пытку Ирмину отдавала. – Катя опустила глаза. – Она хоть и много чего плохого сделала, но нельзя же вот так с живым человеком… Она ведь живая в навье царство попала, мам…

Мирослава вскинула голову:

– Кстати, где она?

Из темноты в углу кабинета медленно вышла Ирмина. Былая красота и молодость таяли на глазах, руки и тело покрывались морщинами, дряблели, а на щеках появлялись струпья, как от ожогов. Гладкие волосы, чернее воронова крыла, истончились и поседели и торчали теперь в разные стороны безжизненной паклей. Пожелтевшие ногти цеплялись за лохмотья полуистлевшего шелка. Макошь повелительно махнула ей рукой: