– Удивительно… Он всегда у тебя? – Берендей положил тяжелый клинок себе на ладонь.

Енисея кивнула. И тогда Каменный человек торжественно произнес:

– Прошу любить и жаловать! Перед вами копьё Маары, или Мары, как ни назови – одно и то же.

– Что? – Аякчаана подошла ближе.

Кинжал блестел в руках Берендея. Переливался, будто внутри него плескался лунный свет.

– Это копьё? Это же нож. – Девочка с удивлением посмотрела в глаза Посоху.

Тот закатил глаза:

– Ну говорил же – никто не знает точно, как оно выглядит. Говорил же? – Все кивнули. – Вот. Кто его копьём видел, кто кинжалом. К слову сказать, может, одно другому и не мешает. Сказывают, что иной раз кинжал к древку привязывали крепконакрепко. Получался наконечник копья.

– А ты уверен? – Катя с сомнением разглядела ритуальный нож, перевела взгляд на Енисею.

Та забрала кинжал у Берендея и пожала плечами:

– Не может быть. Этот нож у меня с детства. Сколько помню себя. Ни разу не звучало, что у него какая-то особенная сила.

– А и не должно было, если он того не желал.

– А сейчас что на это указывает?

– Он перерезал нити Судьбы. – Берендей опять многозначительно изогнул бровь.

Катя посмотрела на ребят:

– Надо его вернуть Маре. Тогда она отпустит Могиню и Велимудра.

Берендей отрицательно покачал головой:

– Нет. Нельзя. Вам возвращаться нельзя. Мара вас просто прикончит.

– Но мы ведь ничего не нарушили?! Почему?

Берендей усмехнулся: