– Какой такой другой дух? Это тебе тоже дедушка твой сказал?

Аякчаана снова кивнула:

– Я его всегда чувствую, моего дедушку. Поэтому у него и спросила. Он сказал, да я и сама вижу… – Внучка шамана посмотрела мимо Кати. – Он рядом с Катей стоит, за ее спиной…

Катя отшатнулась, будто ее кипятком ошпарили. С опаской посмотрела через плечо, на каменную кладку. Конечно, никого там не обнаружила. Облегченный вздох вырвался у нее из груди. Истр присвистнул, с сожалением посмотрел на темноволосую девочку и выразительно покрутил пальцем у виска. Но та продолжала смотреть на пустое место за Катиной спиной.

Ярослава сочувственно дотронулась до ее руки:

– Аякчаана! Очнись! Ты, верно, малость не в себе… Столько переживаний… Какой дух? Нет здесь никого.

Но та не обратила на нее никакого внимания.

– Это парень… – прошептала внучка шамана. – Он говорит, что он не может ничем помочь, пока Катя его не вспомнит. – Ее взгляд стал тяжелым, будто прожигал темнотой. – Не вспомнит и не простит.

Внучка шамана говорила очень убежденно.

– Говорит, он ее ждет здесь уже целую вечность. – Аякчаана застыла, не мигая.

– Да ты выдумываешь все, – неуверенно пробормотала Катя, на всякий случай отползая к противоположной стене.

Аякчаана упрямо мотнула головой.

– Ему на вид столько же лет, сколько нашей Енисее. Темненький такой, симпатичный. Волосы не очень короткие и не очень длинные. Немного вьются. Челка длинная. Глаза серые, светлые… Непримиримые.

– А как зовут его? – Катины глаза округлились от ужаса, потому что она заранее знала ответ.

– Антон…

Ирмина ежилась от холода – она снова чувствовала его; тело, возвращенное Тенью, предательски дрожало. Рядом, всего в паре шагов, замерли три стражника – сгустки мрака с горящими глазами. Их ледяные доспехи поблескивали в свете факелов. На любое движение пленницы они оглядывались на нее, и тогда женщина чувствовала, как ее прожигает насквозь, сжималась и забивалась дальше в угол.

Она никогда не подумала бы, что те истуканы… такие истуканы! О, она все еще изнывала от бессилия, вспоминая, как в сотый раз пыталась объяснить им то, что от них требовалось, – вбить в их каменные головы, что их остров умирает, а копьё, которое они хранят, может их спасти.

– Только отдайте его мне, – шептала она каменному стражу. – И я спасу вас. Я знаю как.

Ирмина надеялась, что истукан не заметит фальши в ее голосе. Тот, нахлобучив каменную шапку, сверкал потускневшими от старости глазами. И молчал.

– Мне… Мне… Мне… – подхватило эхо, а истукан сощурился и вздохнул, будто не мог разобрать ни единого слова.