После войны безо всякого преувеличения мировым бестселлером стала «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого, военная проза Константина Симонова, а чуть позже – Юрия Бондарева и Юлиана Семёнова.

В какой-то момент определённым силам стало понятно, что советская литература слишком востребована. И её, невзирая на законы рынка и очевидный читательский запрос, начали гласно и негласно отменять. Неспешно, тихо, но очень уверенно.

И в течение не слишком долгого периода времени – отменили.

Никто, знаете, не волновался там, что «наши читатели не будут вместо Горького, Шолохова и Полевого читать Флеминга». Нет новых переизданий советских авторов – нет проблем.

Эдуард Лимонов к 1991 году был среднеуспешный европейский писатель, переведённый на два десятка языков и премированный их институциями. Только во Франции к тому моменту вышло 22 его книги. Но он вернулся в Россию и выступил против демократических реформ, а потом поехал на югославскую войну поддержать сербов. Его сфотографировали с пулемётом (за которым в тот момент, признаться, он просто красовался) – и отменили на мировом книжном рынке в считаные недели. С тех пор его там не переводили, не распространяли и не рецензировали два десятилетия подряд. И никто во всей Европе не тосковал на тему: «Чего теперь читателям Лимонова – Кинга читать?» Убрали – и всё.

Когда я в 2005 году приехал во Францию и спросил о Лимонове, мне тихо ответили: «У нас не принято об этом человеке говорить вслух». «А книги его – они есть хотя бы в букинистических?» – спросил я. «Книг его нет нигде», – сказали мне.

И реально их не было нигде.

На Западе давно научились регулировать свой рынок по своему усмотрению.

Мои книги были переведены на 25 языков, в том числе на украинский – и в 2014 году я был самым продаваемым зарубежным писателем на Украине.

Потом меня отменили, и я их понимаю. Я их тоже хочу отменить.

Но отменили не только там, но вообще на всех континентах. Теперь мои книги есть только на Кубе и в Китае. Мои бывшие агенты даже не шлют мне приветов: я заразен для них.

И едва ли есть хоть одна газета в Европе, которая напишет: «Знаете, это нехорошо. Чего ж нам теперь, Бегбедера читать вместо Прилепина?».

У них давно всё это – норма. И лишь у нас воздевают руки и говорят: «Лукьяненко не заменит Кинга…».

Но Кинг – не Горький и не Шолохов. Не та трагедия, чтоб возрыдать.

Но наши либералы, конечно, всё равно будут печалиться и заламывать руки: ах, у нас снова железный занавес.

На фоне западных циников и манипуляторов мы такие смешные.

Такие смешные, что даже не смешно.