Шуршало где-то сбоку: со стороны леса, как тут же понял варвар, кто-то приближался. Кто-то небольшой, раз его не было видно поверх травы, и по производимому звуку похожий, скорее всего, на змею.

Но выжидать дольше нельзя – шорох уже всего в паре шагов от Найды!

Конан мгновенно перекинул своё тренированное тело через остатки костерка, сейчас превратившиеся в тлеющие угольки, перепрыгнул и через девушку. Меч, словно сам собой оказавшийся в его руке, сверкнув в свете звёзд, пропел зловещую песнь смерти.

Голова огромной болотной гадюки откатилась на три шага – и челюсти некоторое время сжимались и разживались, в бессильной попытке кого-то укусить! А тело начало биться в корчах, и тоже – то свивалось в тугой клубок, то выпрямлялось в одну линию, длиной шага в четыре. Конан, постояв, послушав, и повглядывавшись в чащу, и убедившись, что больше гостей оттуда не предвидится, вонзил несколько раз меч в землю – чтоб очистить от крови и мерзкой слизи твари.

Найда, очевидно разбуженная ударами меча о землю, или шумом, до сих пор производимым обезглавленным телом гадины, открыла глаза. Увидев возвышавшегося над ней киммерийца, возмущённо заверещала, и попыталась сжаться в комок – вероятно, подумала, что он хочет воспользоваться её беспомощностью. Конан хмыкнул:

– Расслабься. Всё уже позади.

Прочесть вопрос: «что – всё?!» было нетрудно. Конан сказал:

– А ты повернись на тот бок. Я подброшу веток. Видно, впрочем, и так – неплохо!

Конан и правда подбросил тоненьких, а когда они быстро и ярко вспыхнули – и веток потолще.

Найда всё это время, как ни странно, помалкивала. Только сопела, часто-часто. По сжавшимся в кулачки пальцам он видел, что она вполне заценила опасность, угрожавшую ей, и то, как Конан с этой опасностью справился.

Внезапно тело змеи замерло. И с ним стали происходить странные изменения. Нет нужды объяснять, что обезглавленное тело превратилось в туловище девушки. Конан, уже встречавшийся с чем-то подобным, прошёл чуть дальше, и за пышные и длинные волосы принёс к костру отрубленную голову. Выражение на побледневшем то ли от отсутствия крови, то ли из-за недостатка загара до бело-голубого цвета лице имелось такое, что Горгона-медуза могла бы позавидовать.

Конан сказал:

– Похоже, доченьки, которые «законные», то есть – твои сводные сестрички, очень тебя любят. Готовы даже жизнью рисковать, только бы уж – с гарантией!

Найда что-то промычала. Конан вынул кляп из её сведённого то ли судорогой, то ли просто – затекшего рта. Девушка, хмурясь, сказала:

– Это – Аннабель. Вторая по старшинству. И вторая же по опасности. Для меня.

Конан отметил себе, что напускной гонор и спесь, которых хватало в речи девушки до этого, куда-то незаметно испарились. Словно осыпалась некая шелуха с подлинной натуры Найды. Но он продолжал разговаривать с ней точно так же, как до этого:

– Хм-м… Интересно было бы посмотреть и на старшенькую. Может, она посимпатичней будет. А то у этой Аннабель… Неприветливый вид.

– А вот мне, если совсем уж честно, больше не хотелось бы ни на кого из этого гадючьего выводка смотреть! Конан! Можно тебя… Попросить?

Киммериец невольно снова почесал в затылке. Но сказал:

– Можно.