Конан поморгал. Думать это не помогло. Он спросил:

– Извини, Улюкен. Так, получается – это твой дед и живёт сейчас в этой огромной раковине? Но почему тогда… Его глаза… Они так странно выглядели – словно сидят в мешке аморфной слизи!

– Всё верно. Из-за того, что тело Наместника, ну, или Царя, не сковано больше жёстким панцирем, – Улюкен кивнул головой себе за спину, – оно становится как бы… Да: ты верно сказал: аморфным! Бесформенным. Напоминающим, вот именно – мешок со слизью! И проблем у этого тела – море. Для этого и нужны буквально десятки слуг, и тех, без кого сама жизнь царя стала бы попросту невозможной: переносчики, подавальщики, разжёвыватели пищи, убиратели отходов жизнедеятельности… Ну и так далее!

– Так, получается, что даже детей сделать своей жене такой бедолага-Наместник не может?!

– Да, Конан. Сделать детей он уже не может. Поэтому он должен позаботиться об этом, пока ещё находится в статусе наследного Принца. И в панцире. И силён и молод!

– Как… Твой отец? Прости! – Конан подумал, что это был бестактный вопрос.

– Ничего, Конан, я не обижен. Да, как мой отец. И ты опять прав: именно из-за моих наследственных Знаний, перешедших от него, дед так сильно стремится разделаться со мной. Тут, – черепашонок снова постучал ластом по своей маленькой голове, – как ни странно это звучит, достаточно дерьма, чтоб деда сняли с его «почётной» должности, ещё и предав суду и смерти. Особенно если б мне и правда удалось добраться и рассказать обо всём самому Императору.

– Вот как! – Конан невольно хмыкнул. – Ну и дела. Наверное – интриги, шантаж, взяточничество, подсиживание, заговоры и коварные убийства исподтишка?

– Именно так, Конан-киммериец. Прапрапрадед обладал в этом смысле очень изощрённым умом. А вернее – хитростью. В этом с ним мог бы поспорить, наверное, только сам тогдашний Император.

– И ты… Хочешь отомстить деду, рассказав обо всём его Величеству?

– Вот уж нет, Конан! Меня, не понаслышке знающего все эти интриги, кипящие страсти, и проблемы, больше всего волнует не вопрос мести. Странно, да? Ты, как сухопутный человек, наверное, не можешь этого понять – как так: моего отца и мать подло убили, а я даже не хочу расквитаться за их смерть?

– Ну… – Конан поймал себя на том, что снова чешет многострадальный затылок, – Да! Я в этом смысле – реалист. И как-то привык к мысли о том, что за плохие поступки преступникам обязательно должно воздасться! А зачастую и сам служил орудием такого… Возмездия!

– Нет, Конан, не нужно тут никому мстить. Или кого-то убивать. Или даже – рассказывать о чьих-то преступлениях императорскому Суду. Все эти дела, вся эта грязь – неотъемлемая часть нашей жизни! Жизни тех, кто властвует, или близок к Власти…

Впрочем, можно не объяснять – так обстоит дело, наверное, и у вас?

– Ну… – киммериец вздохнул. Вспомнил невольно десятки случаев из своей обширной практики, – Согласен. Примерно так и обстоит. Но… Как же ты собираешься жить дальше? Ведь получается, что над твоей головой всегда будет нависать угроза убийства!

– Нет, Конан, не будет. Если ты действительно отнесёшь меня в непроточное озеро, там я буду в безопасности – ищейки деда не смогут меня обнаружить. А мне ничего другого и не надо: только вот именно – спокойно жить, расти, плавать. И никем не править! И думать всегда только о себе, ни под кого не копая, и никого не предавая! Ну, и, естественно, не ожидая поминутно острой клешни в спину!

– То есть, ты не хочешь «предавать» деда – только потому, что он – твой дед?

– Ну да! В том числе – и поэтому. И рассказав о тех гадостях и подлостях, которые творили он, и его отец и дед, я как бы бросаю тень и на своего отца. И на мать. Да и на себя! Что ни говори – а колоссальный опыт закулисных действий имеется теперь и у меня! И мне не хотелось бы…

– Применять его на практике?

– Точно!