Опасения самого чувствительного в плане предсказания неприятностей
И не зря он отслеживал особенно внимательно вытекающее из озера русло реки, даже перенеся туда свой импровизированный лагерь. Впрочем, выход из долины озера ему нужен был так и так именно этот – через реку Ворхул.
Собственно, отследить проблему, возникшую незадолго до ужина, было нетрудно: по руслу реки против течения медленно, но упорно двигались как бы остовы перевёрнутых лодок. Или блестящие в свете предзакатного солнца обтекаемые полусферы. Или серо-зелёные гигантские бочки, возвышающиеся над поверхностью на полфута. Что не помешало Конану легко опознать их: крабы!
Пусть не столь матёрые и «породистые», совсем уж гигантские, что тащили на своих спинах Наместника в его раковине, но и отнюдь не лилипуты: в диаметре хитинистые круглые тела достигали футов пяти! Конан подошёл поближе к руслу: теперь ему скрываться в близлежащих кустах смысла не было: охотились-то явно – не за ним!
Однако вполне слаженно двигавшийся коллектив, словно отряд дисциплинированных профессионалов, упорно стремился вперёд по руслу, попросту игнорируя присутствие человека. Стало понятно, что, во-первых, крабы планируют обыскать озеро, а во-вторых – вряд ли этот отряд – единственный!
Допустить, чтоб твари проследовали, как ни в чём ни бывало, мимо него, и занялись черепашонком, варвар никак не мог. Поэтому в туловище передового монстра полетел очень даже приличных размеров булыжник.
Краба огорошило весьма ощутимо: он даже нырнул полностью в воду, появившись снова из мелкого потока в трёх шагах вниз по течению от места получения удара.
После этого проблем у Конана не было: внимание он привлёк к себе однозначно. Но на всякий случай он поспешил ещё ближе подойти к берегу, словно предлагаясь: вот он – я! Подходите, сволочи!
Весь отряд, явно подчиняясь каким-то неслышимым приказам своего «ушибленного» вожака, и насчитывавший не менее пятнадцати серьёзно настроенных и явно полных сил тварей, изменил направление движения, и двинулся на берег – к его ногам. Конан, убедившись, что дальше по руслу к озеру не пробирается никто, и издалека, на подмогу, никто больше пока не спешит, чуть отступил – туда, где грунт казался потвёрже.
Оказавшийся впереди отряда краб с блёклой отметиной на панцире от попадания камня, долго буравил киммерийца злобным взором своих не то четырёх, не то – восьми бусинок на ножках: органы зрения членистоногого казались Конану гротескно нелепыми. Наконец, вероятно, устав от игры в гляделки, передние клешни твари пришли в движение, как и ротовое отверстие:
– Че…ло…век. Отдай… нам… сына отступницы. И останешься… жив.
Было заметно, что слова зингарского языка даются членистоногому с трудом, но тот явно старался выговаривать их чётко, и громко – чтоб не возникало двусмысленностей. Конан постарался ответить так же чётко и разборчиво:
– Не отдам!
– На… прасно. Потому что тогда… мы убьем тебя.
– Попробуйте! – Конан поспешил принять боевую стойку, и даже поёрзал истёртыми подошвами в слежавшемся песке берега, чтоб стоять уверенней.
Первого краба, подобравшегося достаточно близко, варвар, увернувшись от острого лезвия-стилета, просто разрубил пополам могучим ударом сверху, неуловимым движением подавшись чуть вперёд, и сразу отскочив. Отвратительная слизь и петли сизых кишок вывалились на песок, тварь развалилась на две половинки. Грохнувшиеся на землю, но не прекратившие бестолково сучить всеми полутораметровыми члениками-ножками тело не впечатлило остальных. А поскольку ножки и передние конечности поверженного были покрыты весьма омерзительно выглядевшими шипами и зазубринами, Конан поспешил отпрянуть подальше – ещё не хватало, чтоб агонизирующая мразь зацепила его! Подумав, он отступил ещё подальше – пусть-ка повылезут на сушу!
Второго краба с первого удара он разрубил не до конца, но тоже вывел из строя: без отрубленных вторым ударом ножек левой половины туловища тот двигаться вперёд, или угрожать серьёзными проблемами киммерийцу уже не мог.
Остальные противники повели себя умнее – отступили, и, собравшись в кучу, очевидно, стали обсуждать план более эффективного нападения, хотя звуков или жестов Конан опять не заметил.
Однако в его планы не входило дать врагам себя убить, или, просто проигнорировав его присутствие, двинуться дальше на выполнение своей основной задачи. Поэтому киммериец сам перешёл в наступление. Противник сгрудился в кучу, сам лишив себя возможности манёвра? Ну так и тем хуже для противника!..
Не прошло и двух минут, как разрубленные и растерзанные хитиновые туши устилали берег мирного до этого Баскунчука, а самая последняя оставшаяся в живых тварь тщетно пыталась спастись, отползая от киммерийца на немногих оставшихся целыми конечностях. Ещё и злобно ворча что-то: ни дать ни взять – раненная рысь!