— Все, хватит. Я же сказал: ни слова об этом. Погода в конце января стояла паршивая, поэтому
Рорк взял один из внедорожников. Это была большая, мощная черная машина. Ева прислонилась к пассажирской дверце, прежде чем Рорк успел ее открыть.
— Слушай, умник, скоро нам с тобой предстоит столкнуться с этим напрямую.
— Я не хочу.
Вот теперь она засмеялась. Ей не раз приходилось видеть, как он с куда большим самообладанием смотрит в лицо смерти.
— То, что мы там видели, это ведь было так… Предварительный показ. Нам придется остаться с ней в одной комнате, пока она будет выталкивать свое сокровище. Нам придется быть там, считать до десяти, напоминать ей, чтобы дышала или думала о приятном.
И так далее.
— Мы могли бы уехать из города, из страны. Нет, мы могли бы оказаться вне планеты! Вот это было бы лучше всего. Нас могли бы вызвать в космическую экспедицию, чтобы мы спасли мир от какого-нибудь вселенского злодея.
— О, если бы! Вот это был бы курорт! Но ты знаешь, и я знаю, что мы оба будем здесь. И это будет очень скоро. Бомба у нее внутри тикает, не переставая.
Рорк вздохнул, наклонился и прижался лбом к ее лбу.
— Господи, сжалься над нами! Ева, пусть Он сжалится над нами!
— Будь у Господа хоть капля жалости к нам, он заселил бы этот мир своими силами, без посредника. Вернее, без посредницы. В смысле — без женщины. Давай выпьем. Нет, поправка: давай напьемся.
Ресторанчик был скромный и шумный: как раз то, что им было нужно. Вернее, то, что акушерка прописала. Мэвис потягивала какой-то пунш с экзотическими фруктами, почти такой же яркий, как она сама. Концы ее буйных серебристых кудряшек были окрашены в тот же сапфировый цвет, что и ресницы. Ее глаза в этот вечер были неземного зеленого цвета. «Наверное, — подумала Ева, — под цвет неоново-яркого свитера, обтягивающего ее груди и живот». Многочисленные колечки и еще какие-то бирюльки были в ее ушах, расыпая снопы искр при каждом движении головы. Сапфировые брючки обтягивали ее как вторая кожа.
Рядом с ней сидел Леонардо — любовь всей ее жизни. Телосложением он напоминал баобаб, а по профессии был дизайнером одежды, поэтому ни Мэвис, ни он сам никогда не испытывали затруднений со сногсшибательными нарядами. На этот раз на нем тоже был свитер со сложным геометрическим рисунком разнообразной расцветки на золотистом фоне. Каким-то непостижимым для Евы образом этот свитер идеально сочетался с его могучей фигурой и бронзовой кожей.
Подруга, которую они пригласили, была в том же положении, что и Мэвис, пожалуй, даже больше, чем сама Мэвис, хотя у Евы это не укладывалось в голове. Только в отличие от Мэвис, предпочитавшей одеваться в стиле «Марс атакует», наряд Тэнди Уиллоуби, блондинки с нежно-розовым румянцем на щеках, курносым носиком и небесно-голубыми глазами, в этот вечер составлял скромный черный пуловер с треугольным вырезом, в котором виднелась белая футболка.
По дороге в ресторан Мэвис их познакомила, сказав, что Тэнди жила в Лондоне, а в Нью-Йорке она всего несколько месяцев.
— Я так рада, что ты все-таки пришла! Тэнди сегодня пропустила занятия, — пояснила Мэвис уже в ресторане, поглощая заказанные Рорком закуски. — Заглянула только к концу, чтобы отдать акушерке купоны в «Белый аист». Это совершенно обалденный магазин для самых маленьких и их мамочек. Тэнди там работает.
— Это прелестный магазин, — подтвердила Тэнди. — Но я собиралась зайти только на минутку. Я и не ожидала, что буду приглашена на ужин. — Она улыбнулась Рорку. — Это так мило с вашей стороны, вы оба так добры, — смущенно добавила она, повернувшись к Еве. — Мэвис и Леонардо так много о вас рассказывали. Вы, наверно, так рады.
— Вы о чем? — удивилась Ева.
— Что вы помогаете Мэвис, ходите с ней на занятия.