Тюремная психиатрическая больница «Бутырки», в простонародье известная как «Кошкин дом», в 2022 году «прославилась» дважды.

Сначала об ужасах, увиденных там, на весь мир (в эфире CNN) рассказал американский студент Тревор Рид, которого обменяли на российского летчика Константина Ярошенко. Потом выяснилось, что в больнице посреди безумия долгое время подпольно функционировала лаборатория по производству криптовалюты.

Одни заключенные при упоминании о тюремной психушке бледнеют, другие (не поверите!) отзываются о ней как о том месте, куда хочется возвращаться снова и снова. И объяснение этому можно найти только одно: в «Кошкином доме» есть разные камеры…

У входа в психбольницу, расположенную на территории СИЗО № 2 «Бутырка», всегда дежурят кошки. И правильно делают, между прочим: без них психбольница кишела бы мышами и крысами.

Дорога в психбольницу «Бутырки» (здание справа)

Тюремная лечебница — это пятиэтажное кирпичное здание, похожее на старый жилой дом. Внутри же она мало чем отличается от обычного СИЗО с его коридорами и камерами (там их даже никто не называет палатами).

Когда Тревора Рида вывели сюда без объяснения причин, членам ОНК в больницу доступ был закрыт. Но вот что рассказывал он сначала нам, а потом уже всему миру: «Меня посадили в камеру, где половина заключенных были убийцами и сексуальными насильниками. У многих были серьезные проблемы с психическим здоровьем. На стенах кровь. В туалете все было измазано фекалиями. Сам туалет — это дырка в полу. Заключенные были похожи на зомби. Я не спал двое суток, потому что боялся, что меня могут убить».

«Как можно сажать явно психически здоровых людей с теми, кто болен?» — этот вопрос я задала на совещании УФСИН, после чего мне пообещали провести серьезную проверку. Она то ли еще не закончена, то ли и не была начата…

Но нам разъясняют, что сейчас все пациенты разделены в зависимости от их ситуации. Чем выше этаж — тем вроде как легче в смысле психического состояния заключенные. Первый не в счет — там располагаются кабинеты врачей и процедурные. На втором находятся пациенты с тяжелыми заболеваниями, на третьем — те, кто попал сюда «транзитом» на пути из СИЗО в Центр им. Сербского и обратно в СИЗО, на четвертом — признанные в Центре невменяемыми, на пятом — страдающие наркоманией или алкоголизмом и проходящие программу реабилитации.

Итак, второй этаж — здесь самые тяжелые больные. Лет десять назад я описывала психбольницу «Бутырки» в одной из своих публикаций-отчетов. Так вот с тех пор ничего не изменилось. Сырость, вонь. Коридор и почти все камеры в плохом, да что там — ужасном состоянии (за редким исключением тех, где точечно сделали ремонт). Вентиляция не работает.

Разнос медикаментов по камерам больницы

— Понимаете, тут бесполезно ремонтировать, потому что пациенты тяжелые, — пытается объяснить один из сотрудников.

— Вы имеете в виду, что они все равно все испортят и потому не надо ничего приводить в нормальный вид?!

— Ну нет, ремонт нам, конечно, очень нужен, — вздыхает он. — Но это миллионов 50, не меньше.

С одной стороны коридора расположены двухместные камеры, с другой — многоместные. Куда ни зайди — страшно. Пол в выбоинах, стены ободраны, на потолке плесень, окна от грязи стали черными, как от сажи.

— Вы считаете, что больница может так выглядеть? — спрашиваю главврача (кстати, спасибо ему за то, что весь путь проделал с нами и по каждому пациенту давал пояснения).

— Не считаю, — честно отвечает он. — Но денег нет.

Вообще, если быть до конца откровенными, то большинство камер нужно просто закрыть как непригодные для нахождения там людей. В некоторые зайти невозможно из-за специфического запаха. Были такие камеры, где я смогла пробыть ровно минуту — не выдержала зловония.

— А почему унитазы загаженные? — спрашиваю сотрудников.

— Тут пациенты в таком состоянии, что не могут самостоятельно убирать.