Глава 36

Нежина повела меня по слабо освещённым безлюдным больничным коридорам. Шла уверенно, целенаправленно и тихо, подобно призраку. Я шёл за ней попятам. Но не поддался её примеру. Шумел нарочно (волочил ноги, покашливал и шмыгал носом) — чтобы звуками развеять мрачную атмосферу. Глазел по сторонам: на однотипные двери, на потрескавшуюся краску на стенах, на пятна на потолке. Всё больше удивлялся увиденному. И раньше не считал лечебницы местом для веселья и развлечений. Не и не ожидал, что коридоры в советских больницах такие бесконечные и угрюмые.

Невольно вспомнил по пути анекдот: «Доктор сказал в морг, значит в морг». Но не улыбнулся. Здесь, в больнице, подобные шутки меня не смешили — особенно в безлюдном коридоре после «отбоя». Сосредоточил внимание на укутанной в белый халат Альбине Нежиной. Невольно сравнил её со Светой Пимочкиной. Нашёл в фигурах девушек массу незначительных отличий (причём не все они были в пользу Королевы). Но почувствовал и главную разницу между девицами. Стройным телом Пимочкиной мне нравилось любоваться. Как красивой картинкой. А вот на Альбину Нежину хотел не только смотреть — желал прикоснуться к ней руками.

«Расслабься, Димочка, — подумал я. — Здесь тебе не там». Взгляд, что изредка бросала на меня Королева, никак не намекал на то, что моим эротическим фантазиям предстояло сбыться (точно не сегодня вечером). И убеждал, что под словом «поговорить» Нежина подразумевала именно разговор (как бы моё воображение ни пыталось это оспорить). Прикинул: «А что если…» Затуманенный математикой разум высчитывал вероятность того, что Альбина здесь и сейчас ответит мне взаимностью. Нашёл её обидно незначительной. И всё же себе признался: одно только присутствие Королевы уже поднимало мне настроение.

Нежина привела меня в тупик очередного коридора. Толкнула ничем не примечательную дверь, щёлкнула в комнате выключателем.

— Заходи, — скомандовала она.

«Вот так и пропадают мужчины, — подумал я. — Поддаются на женские чары. И приходят непонятно куда и неизвестно зачем». Но спорить с Альбиной не стал — послушно переступил порог… кладовки. Именно кладовки: ничем иным это плохо освещённое помещение не казалось. Узкая комнатушка, пропахшая всё той же карболовой кислотой. Пробежался по ней взглядом. Бегло оглядел заставленные всякой всячиной стеллажи у стен. Прошёлся взглядом по исцарапанному паркету. Взглянул на видавший виды стол под окном. Увидел на столешнице эмалированный чайник с торчавшим из него кипятильником (современный вариант электрочайника).

— Будем пить чай? — поинтересовался я.

Прошёл по узкому проходу к столу. Рассматривал на ходу банки, вёдра, щётки, стопки картонных коробок и бумажных упаковок. Уловил запахи хлорки и спирта. Без разрешения уселся на стул. Почувствовал идущее от чайника тепло — воду в нём вскипятили незадолго до нашего прихода.

— Будем, — пообещала Нежина. — И даже блинами тебя накормлю. Если захочешь.

Она закрыла дверь на шпингалет. Тяжело вздохнула, будто собиралась не чай пить, а показывать свои знания экзаменационной комиссии. Не заметил в её глазах того радостного возбуждения, что видел во взгляде у приходившей в больницу проведать меня Пимочкиной.

— Обязательно захочу, — пообещал я.

И спросил:

— С чего вдруг такое внимание к моей персоне? И такая… щедрость?

Показал рукой на чайник, чашки и большой газетный свёрток (с блинами?). Вновь подивился своему аппетиту. Плотно поел, прежде чем завалился спать (не больше часа назад). К больничному ужину добавил пять пирожков и бутерброд с колбасой. Но живот, при мысли о еде, уже жалобно постанывал.

— Поддалась на уговоры нашего комсорга, — сказала Альбина. — Решила нанести тебе дружеский визит. И заодно спасти тебя от голодной смерти.

— Так тебя Пимочкина ко мне отправила?