Глава 7

Моя квартира встретила меня тишиной. Еще по дороге сюда я пыталась дозвониться до Бэза, но тот постоянно был недоступен, пришлось оставить ему несколько голосовых сообщений.

Я щелкнула выключателем в холле и замерла. Тусклый свет освещал часть гостиной и там царил полный хаос. Не тот скромный бардак, что оставил после себя старший инспектор, а полный разгром: подушки дивана вспороты и выпотрошены, вырванные страницы книг устилали ровным слоем весь пол.

Я обошла остальные комнаты, под ногами хрустела штукатурка и осколки стекла. Вся немногочисленная мебель была уничтожена полностью. Мои личные вещи пропали, как и вся одежда вместе с дорожной сумкой.

Я снова безуспешно набрала номер Бэза, черт, ну может же он ответить хотя бы раз, что-то за последние два дня он начал часто пропадать. Безжизненный голос робота сообщил – абонент недоступен и переслал на голосовую почту. Нужно было срочно найти Барри и Маф, я еще надеялась, что не опоздала.

Подойдя к двери, в последний раз окинула взглядом свой дом. Два года спокойной и размеренной жизни для меня закончились, я осталась одна без собаки.

Сюда я больше не вернусь, меня здесь уже ничего не держит.

В три прыжка преодолев лестничный пролет на второй этаж, я остановилась перед квартирой Робертсов, отдышалась, пригладила волосы и, нацепив дежурную улыбку, постучала. За дверью послышались шаркающие шаги, и она распахнулась, я выдохнула с облегчением, передо мной стояла миссис Донован – бабушка Барри.

– Катрина, ты как раз вовремя, мне так скучно сидеть одной.

Она гостеприимно широко открыла входную дверь. По тишине царившей внутри я поняла, что зря пришла сюда.

– А Барри дома? – Все-таки поинтересовалась я.

– Черт знает, где носит этого мальчишку. Он ушел еще днем, сказал, что к своему другу, его зовут Мик или Мак, – она нахмурилась. – Точно уже и не помню. Они вместе собирались готовиться к тестам по естествознанию.

Старушка явно давно уже жила в своем мире, Барри и тесты вещи не совместимые. А вот Мик или Мак это тот самый Мэк, тот точно по естествознанию профессор, в своем гараже он выращивает травку для себя и собирает по пять урожаев в год.

Так надо успокоиться, сказала я себе, и ехать туда. Обиталище Мэка находилось недалеко от электроподстанции на Ривер-уэй со стороны залива.

В серых сумерках на площадке перед гаражом стояло несколько колымаг почище моей, из-за закрытых ворот была слышна музыка; певица на смеси албанского и английского пела что-то о воскресной ночи и сигаретах. Ее голос перебивал шум близкого моря, совсем как в моей машине иногда помехи глушили допотопный радиоприемник.

Стучаться в низенькую железную дверь пришлось долго, наконец, из сизых клубов дыма выплыл укуренный тип лет восемнадцати.

– Mirёmbrёma! – заорал он при виде меня, что есть мочи.