И еще гора немытой посуды. Я должна была вымыть все после завтрака, но задержалась наверху. (В теории паковала вещи, а на самом деле просто выложила все на кровать. Ну как можно собраться в поездку, если даже не знаешь, куда едешь?)

На кухне просто бардак, вот в чем дело. Еще и белье развешано. Слава богу, простыни, не трусы, но все же.

Адам видит мой взгляд и, видимо, замечает странное выражение на лице.

– Что-то не так? Надо было разуться? Боже, извини. – Он наклоняется, чтобы развязать шнурки.

– Нет, нет, не нужно. Я просто тебя не ждала. Здесь не всегда такой беспорядок, честно.

– Беспорядок? – Адам оглядывается, словно чего‑то не заметил. Потом смотрит на меня, как на сумасшедшую.

– Никакого беспорядка, по-моему, нет. Здесь очень уютно. По-настоящему. Знаешь, как в настоящем семейном доме.

Тут я вспоминаю о его детстве, о том, как он вырос. Его мама умерла, а отец подонок. И понимаю – какая, в сущности, разница? Пара мисок от хлопьев в мойке. Ну и что? Наконец я успокаиваюсь. Улыбаюсь, теперь искренне, и вспоминаю: это Адам. Что до школы, я сегодня все равно опоздала бы, слишком туго шел сбор вещей в поездку. Тем более я прогуляю следующие два дня, так что лишний час сегодня уже не имеет значения.

Поэтому я говорю:

– Хочешь экскурсию? По остальной части дома?

А Адам улыбается в ответ и говорит:

– Знаешь что? Хочу.

Через полчаса мы оказываемся у меня в спальне. Экскурсия заняла много времени, хотя и показывать-то нечего. Я так думала, по крайней мере, но видимо… Не знаю, прозвучит очень высокопарно, но я, похоже, недооценивала, насколько Адам мне дорог. Знаешь? Он вел себя так же, как я бы вела себя, осматриваясь в его доме. Ему интересна каждая мелочь. Даже комната мамы. Особенно комната мамы. Наверное, еще одно свидетельство, что мама для него – больная тема. Ну, знаешь, он не то чтобы ревнует… но завидует. И еще скучает. По своей маме. Он рассмотрел мамины вещи, ее кровать, книги на прикроватном столике, все-все. Но не напрямую. Притворялся, что изучает вид из окна. Наверное, смущался. Я уже выучила, что Адам не показывает своих чувств в открытую. Я подумала, что это очень мило. Поэтому, хотя я знала, что мама не одобрила бы, я позволила Адаму смотреть, сколько захочет.

А потом мы сидели у меня в спальне.

– Ого! – воскликнул Адам, увидев мою кровать. Точнее не кровать, а вещи на ней. Я же говорила, я почти опустошила шкаф. Джинсы, платья, блузки, туфли – все здесь, словно я все утро сооружала костер. И честно говоря, мне ровно это и хочется сделать со своими вещами, потому что я их не выношу. Особенно некоторые платья, и о чем я только думала?

– Это все на завтра? – спрашивает Адам, и я улыбаюсь ему в ответ.

– Не все, конечно, – говорю я. Я замечаю лифчик (чистый!) на полу рядом с ногой и заталкиваю под кровать. – Но знаешь, это сложно. Решить, что взять с собой, когда не представляешь, чем мы будем заниматься.

Я надеюсь, что Адам даст мне какую-нибудь подсказку, хоть как-то намекнет, но он только продолжает улыбаться.

– Не беспокойся, – говорит он. – Просто возьми что-нибудь удобное. Может, еще свитер. Может быть прохладно.

А вот это немного странно, по прогнозу во всей стране солнечно и плюс двадцать пять. Наверное, он имеет в виду ночь.