– Ты не понимаешь. Я знал, что ты не поймешь, так и есть.
Сюзанна не заметила, как Адам подошел так близко. Он склонился над ней, силуэт на фоне темнеющего окна. Нож блестит у него в руке.
– Ты о чем? – удается произнести Сюзанне.
– О том, что не важно, что мама изменила показания. И не имеет значения, было изнасилование или нет.
– А что тогда важно? Если ты не веришь, что это было изнасилование, почему содеянное Джейком так тебя злит? Почему ты здесь?
Адам поворачивается, и Сюзанна видит его улыбку, полную ярости.
– Вот. Вот почему я здесь.
На секунду Сюзанна думает, что он говорит о ноже, что они дошли до того момента, до горького конца, и когда Адам подходит к ней, она с трудом сдерживает желание закричать.
Но он сует ей в руку лист бумаги. Та же голубая бумага для авиапочты, те же неряшливые каракули. Последнее письмо – и оно объясняет Сюзанне все. Что Адам думает, почему он здесь, откуда он знает. Потому что все в нем записано на бумаге перед ней: каждая деталь самого сокровенного секрета Сюзанны.
Эмили
Странно. Когда я утром услышала стук в парадную дверь, я откуда-то знала, что это Адам. И все равно, когда я открыла и увидела его перед собой, я не смогла сдержать тревоги. Из-за мамы. Из-за всех этих тайн, ведь что бы она сказала, узнай, что мы с Адамом встречаемся, тем более собираемся вместе уехать завтра утром. (До сих пор не знаю, куда Адам меня повезет и как мы поедем, ничего не знаю, кроме того, что это наконец-то случится!)
Так или иначе, я вот о чем: я паникую, когда открываю дверь, потому что не хочу все разрушить, нашу секретную поездку, только не теперь, когда она так близка. К тому же мне надо выходить в школу примерно через десять минут, иначе я опоздаю на автобус.
Адам смеется, видя мое лицо.
– Кажется, ты мне не рада.
– Что? Нет! – говорю я. – Я удивлена, вот и все. – Я не могу не заглядывать ему за плечо.
Он снова улыбается.
– Не волнуйся, она уехала, я видел.
– Что? Кто?
– Твоя мама. Я спрятался там, за тем фургоном, пока не убедился, что она уехала.