Вместо ответа он услышал в трубке прерывистое дыхание. Нина Ивановна знала о событиях в Кронштадте и поняла, что может означать эта командировка. Она произнесла:

— Жди меня дома, я отпрошусь.

Дерибас вышел на улицу. Морозный воздух обжигал лицо. Под ногами поскрипывал снег. На улицах было довольно пустынно: все, кто мог, предпочитали отсиживаться дома. Пока дошел до Варсонофьевского переулка, порядком замерз, хотя это было совсем рядом.

Прошло около трех месяцев, как Дерибас с семьей поселился в этой квартире, вблизи от ВЧК. Еще свежи были в памяти первые впечатления от приезда в Москву: с Казанского вокзала, куда они прибыли в теплушке, шли пешком по холодному и голодному городу до Лубянской площади и тащили за собой салазки, на которых уместился весь их скарб.

Дерибасу дали комнату в Варсонофьевском переулке в большой барской квартире, хозяин которой сбежал в буржуазную Латвию. Несмотря на то что в комнате имелся камин, в ней было холодно — нечем было топить. Жена и дети спали, укрывшись всем наличным «имуществом»: одеялом, покрывалом и пальто. Терентий Дмитриевич приходил с работы под утро. Жена вставала, собиралась на работу, а он ложился спать на ее место.

Потом ему выдали «паек» дров… Тогда был субботний день, и верующие толпились возле церкви святого Варсонофия. Терентий Дмитриевич с сыном Андреем миновали церковь, вышли на Рождественку, зашли в дровяной склад. Дерибас передал талон служащему. Тот, кивнув в сторону больших бревен, сказал:

— Вон, берите. Два…

— А как везти?

— В сарае можете взять санки.

Погрузив бревна на сани, привезли их в свой двор и в течение нескольких часов пилили и кололи…

Вспомнив все это, Дерибас подумал: «Хорошо, что семья обеспечена топливом. Можно спокойно ехать…»

Дома Терентия Дмитриевича встретили сыновья: Андрей и Александр. Они обрадовались и удивились — не привыкли видеть отца в такое время.

— Заболел?

— Нет, еду в командировку.

Вскоре пришла жена. Сбросила пальто и озабоченно спросила:

— Ты надолго? Куда?

— В Петроград.

— Так я и знала! — Нина Ивановна едва сдерживалась, чтобы не расплакаться.

— Успокойся. Ничего серьезного. Группа эсеров затеяла заварушку…

Нина Ивановна посмотрела на него укоризненно, покачала головой и тихо сказала: