— О! Я об этом как-то не подумал… Ну, Вадим, думаю, ты можешь идти на занятия.

Не подумал, как же! Так я тебе и поверил.

— До свидания, сэр.

Выйдя из кабинета, я устало прислонился к стене. Камень приятно холодил взмокшую спину. Бля… Ощущение такое, будто не говорил, а разгрузил вагон угля.

Из-за этого разговора тревога никуда не делась, а только разгорелась еще сильнее, злее, вопя внутри черепа, как сигнал ядерной тревоги.

Я не выдержал. Вернувшись в подземелья с теории чар, я плюнул на конспирацию и достал карты. Увидев меня над раскладом, соседи по комнате удивились.

— Это же не таро, — презрительно фыркнул Блейз. — Толку от них? И что это за расклад такой?

И потянулся к колоде.

— Не тронь! — рявкнул я. — Совсем дурак?

Блейз подскочил и отдернул руки.

— Совсем охамел? — возмутился он.

— Совсем отбитый? — встречно огрызнулся я. — Они заговоренные. Хочешь синдром Паркинсона заработать в шестнадцать мальчишеских лет?

Блейз побледнел, сообразив, что магловские картонки вовсе не так безобидны, как кажется. И отошел.

Малфой понаблюдал за тем, как он устраивается на своей кровати и задергивает балдахин, и подсел ближе ко мне.

— Они на самом деле заговоренные? — прошептал он мне на ухо, обдавая грозовой свежестью горного воздуха.

— Нет, — тихо ответил я, млея от его жаркого дыхания. — Но трогать их всё равно нельзя. Они гадальные.

— Они ж магловские!

— Это не мешает им быть гадальными. А теперь отодвинься и замолчи, пожалуйста. Дай мне сосредоточиться.

Я перетасовал колоду и выложил карты в прихотливый узор. Задумался. Малфой полюбовался на то, как я медитирую над раскладом, и не утерпел.

— И что, они что-то говорят?