– Вас должны были убить или Лев, или я. Сразу же после начала восстания.
Лев был потрясен, а Фраерша лишь покачала головой.
– Значит, ты так и не понял, для чего тебя отправили сюда, Лев? Это тебя используют втемную, нечаянный убийца. Это ты работаешь на Панина, а не я.
– Я ничего не знал об этом.
– Твой излюбленный ответ… Ты никогда и ничего не знаешь. Позволь мне кое-что тебе объяснить. Не я организовала восстание. Я лишь немного помогла ему. Ты можешь убить меня, но это не будет иметь никакого значения.
Лев обернулся к Зое. На плече у девочки висел автомат, а за поясом торчали гранаты. Одежда ее была грязной и порванной, руки исцарапаны. Она выдержала его взгляд, и на лице ее была написана такая ненависть, что ему показалось, будто она боится дать волю совсем другим чувствам. Рядом с ней стоял мальчишка, убивший патриарха. Он держал Зою за руку.
– Если ты станешь сражаться, тебя убьют.
Фраерша заговорила, обращаясь к Зое:
– Что скажешь, Зоя? Лев предупредил тебя.
Зоя сорвала с плеча автомат и подняла его над головой.
– Мы будем драться!
Хотя Раисе хотелось поговорить, Лев не имел ни малейшего желания выслушивать жену. С тех пор как их заперли в этой импровизированной камере, он не проронил ни слова. У противоположной стены на матрасе, прикрыв глаза, вытянулся Карой. Когда их захватили в плен, он повредил ногу. Нарушив молчание, Раиса сказала:
– Лев, прости меня.
Он посмотрел на нее.
– Я сделал одну большую ошибку, Раиса. Я должен был рассказать тебе о Зое. Я должен был рассказать тебе о том, что она стояла надо мной с ножом в руке.
Карой поинтересовался:
– Эта та самая дочь, которую мы пытаемся спасти, стояла над вами с ножом в руке?
Карой приоткрыл один глаз и посмотрел сначала на Раису, а потом на Льва.
Лев понизил голос, чтобы Карой не вмешивался в их разговор: