Советский Союз. Граница с Венгрией. Город Берегсас[24]

23 октября

Поезд был битком набит советскими солдатами, и в вагоне звучали громкие разговоры и смех. Их мобилизовали для подавления планируемого восстания, о котором они, естественно, ничего не знали. В воздухе не чувствовалось тревоги или предвкушения опасности, и веселье солдат резко контрастировало с мрачным настроением Льва и Раисы, которые оказались единственными штатскими в вагоне.

Когда Лев узнал о том, что Зоя жива, в душе его облегчение смешалось с болью. Не веря собственным ушам, он выслушал объяснения Панина, когда тот пересказал ему события на мосту, включая расчетливое притворство Зои и ее сознательное сотрудничество с женщиной, которая хотела только одного – заставить Льва страдать как можно сильнее. Зоя жива. Это было чудо, но чудо безжалостное. Пожалуй, еще ни разу в жизни Лев не получал столь безжалостных хороших новостей.

Пересказывая ход событий Раисе, он стал свидетелем той же самой смены настроений – от облегчения к боли и обиде. Он опустился перед женой на колени и рассыпался в извинениях. Это он во всем виноват. Ее наказывают потому, что она любит его. Но Раиса справилась с чувствами, сосредоточившись на подробностях случившегося и умонастроении Зои. Для нее существовал всего один вопрос: как они вернут дочь домой?

Раиса без труда приняла тот факт, что Панин предал их. Она понимала логику Фраерши, согласившейся сотрудничать с ним: та стремилась отомстить любой ценой. Однако попытки Панина спровоцировать восстания в странах советского блока представлялись ей циничными политическими манипуляциями наихудшего толка, обрекавшими тысячи людей на смерть только ради того, чтобы укрепить позиции кремлевских «ястребов». И здесь Раиса никак не могла понять, что именно в этом плане привлекло Фраершу. Она оказалась по одну сторону баррикад со сталинистами, мужчинами и женщинами, которым было в высшей степени наплевать и на ее заключение, и на потерю ребенка, и, по большому счету, на смерть любого ребенка. Что же касается перехода Зои на сторону противника, если так можно выразиться, из одной неблагополучной семьи в другую, то здесь удивляться фактически было нечему. Она вполне могла представить себе, чем такая неординарная личность, как Фраерша, могла подкупить девочку-подростка, у которой не складывалась жизнь.

Лев даже не пытался отговорить Раису сопровождать его в Будапешт. Верно было как раз обратное: она была нужна ему. В отличие от него, Раиса могла достучаться до Зои. Жена спросила у него, готовы ли они применить силу, если Зоя откажется уехать с ними, чтобы узнать, как Лев относится к неприятной перспективе похищения собственной дочери. Тот в ответ лишь мрачно кивнул.

Поскольку ни Лев, ни Раиса не говорили по-венгерски, Фрол Панин выделил им в сопровождающие сорокапятилетнего Кароя Теглаша. Карой был оперативным сотрудником, работавшим в Будапеште под прикрытием. Венгр по рождению, после войны он был завербован КГБ и в годы ненавистного режима Ракоши работал двойным агентом. Он как раз оказался в Москве, где докладывал руководству о взрывоопасной ситуации в Венгрии, грозящей массовыми акциями протеста. Карой согласился сопровождать Льва и Раису и выступить в роли гида и переводчика.

Вернувшись из туалета, Карой вытер руки о штаны и уселся напротив Льва и Раисы. У него был кругленький животик и пухлые щеки, он носил круглые очки, и казалось, что во всей его фигуре нет ни одной прямой линии. Глядя на него, никто не заподозрил бы, что он является опытным оперативником и смертельно опасным агентом.

Поезд замедлял ход, приближаясь к городу Берегсас на советской стороне сильно укрепленной границы. Раиса подалась вперед, обращаясь непосредственно к Карою:

– Почему Панин позволил нам отправиться в Будапешт, если Фраерша работает на него?

Карой пожал плечами.

– Вам следовало бы спросить об этом самого Панина, а мне нечего вам сказать. Если захотите повернуть назад – что ж, дело ваше. Я не могу запретить вам что-либо.

Карой выглянул в окно и немного погодя заметил:

– Войска не переходят границы. С этого момента мы ведем себя как штатские лица. Там, куда мы направляемся, русских не любят. – Он повернулся к Раисе. – Для них нет никаких различий между вами и вашим супругом. Не имеет значения то, что вы учительница, а он офицер. Вас возненавидят одинаково.

Его тон заставил Раису ощетиниться:

– Я знаю, что такое ненависть.

На границе Карой подал пограничникам свои документы. Оглянувшись, он увидел, как в противоположном конце вагона Лев с Раисой о чем-то негромко беседуют, стараясь не смотреть в его сторону, – верный признак того, что они обсуждают, насколько можно ему доверять. Для них было бы лучше, если бы они совершенно не доверяли ему. Полученный им приказ был прост, понятен и не допускал двойного толкования. Ему полагалось всеми силами воспрепятствовать тому, чтобы Лев с Раисой попали в город до начала восстания. А потом, как только Фраерша сыграет свою роль, Лев – человек, как ему сообщили, решительный и упорный, профессиональный убийца – получит возможность отомстить.