— В скорое время, — чуть слышно обронил старик, — мне репортовать надлежит господу богу за грехи мои и погибель напрасную экопедичных служителей…

Голос его пресекся. Смертная мука прозвучала в последних словах. Задыхаясь, он зашептал склонившимся над изголовьем офицерам:

— В Сенат и Адмиралтейц-Коллегию репортовать поручаю равноправному товарищу моему в делах экспедичных, господину капитану Чирикову, коль довелось ему в благополучии прибыть в камчатскую гавань… Для того, Софрон Федорович с господином лейтенантом, представьте Алексею Ильичу донесение о вояже и бедствиях наших… Как возвратятся посланныя для узнания и ежели сия суша не Камчатка, в чем не имею сомнений, то не терять дней, а построив из досок корабля гукор[101], плыть в нем к гавани, нареченной именем святых апостол Петра и Павла…

— Софрон Федорович… — Вахтенный матрос потянул мастера за кушак. — На круче людей примечаю.

Хитров обернулся. С крутой скалы на отмель спускались два человека: один на голову ниже другого.

— Михайла с Тимохою! — оглушительно рявкнул боцманмат, признав матросов, ушедших на разведку в горн.

Служители загалдели.

— Иван Иванович… — Мастер нагнулся над ложем. — Посланныя для узнания возвратились.

Беринг одобрительно моргнул.

— Зовите, не мешкая.

Хитров рысцой пустился к скалам. За ним скопом двинулись снедаемые нетерпением служители.

— Братцы!.. Любезныя мои!.. — еще издали, часто дыша, на ходу приговаривал обросший рыжими кудрями Тимофей Анчегов. — Довелось свидеться!.. Земной поклон…

— Успеешь, Тимоха, отбить. — Отощавший Михайла Неводчиков отстранил спутника и вытянулся перед Хитровым. — Дозвольте репорт чинить, благородный господин Софрон Федорович… Исканиями нашими за седьмицу определено: сия суша не матерой берег, но остров. Места безлюдны, зверь непуган, несчетен, с гор кругом суши море-окиан простирается необозримый и несть ему конца-краю… Сбить бы нам лодию из корабельнаго кузова да плыть, поспешая, пока силы есть, в брегам камчатским…

Мастер, хмурясь, оборвал устюжанина:

— О том репортуй господину командующему!

Служителя повернули назад и столкнулись с адъюнктом.

Стеллер взволнованно оповестил:

— Господин командующий отбыл в путь вечный. Токмо и успел наказать, чтоб имущество его жене с сиротами в Виборг отвезть. Дважды зевнул он широко наподобие рыбы, вытащенной из воды, и преставился с тихим вздохом.

Моряки, сняв шапки, обступили яму. В ней расплывчато серело искаженное агонией лицо капитан-командора.

Все было кончено.