– Три!

Пистолет выстрелил. Юбер вздрогнул, взгляд его застыл, он покачнулся и рухнул на землю вниз лицом. Из затылка по шее стекала алая кровь.

– Не может быть, – лепетал Фабьен, – этого не может быть…

– Ты следующий! – Человек указал на него пистолетом. – В другой раз я не дам вам и трёх секунд!

Повозка уже давно скрылась где-то в лесу, оставляя от себя лишь далёкие перекаты уезжающих колёс. Поднятая ею пыль улеглась на дороге, а Фабьен так и не мог подойти к трупу Юбера. Люсинда сидела на крыльце дома, плача уже не в голос, а лишь изредка постанывая. Мадам Лоран, постояв немного, ушла в дом. Доктор, выбежав на крик Люсинды, приложил три пальца к запястью Юбера и зафиксировал смерть.

Уткнувшись лицом в прозрачный тюль, на втором этаже дома рыдала Ребекка.

– Нужно занести его в дом, – сказал доктор.

– Нет, никаких трупов в моём доме, – показалась из двери Ирен. – Возьмите какую-нибудь тележку и отвезите его на кладбище, подальше отсюда.

В конюшне помимо тележки нашлись и несколько деревянных ящиков – в них раньше Юбер привозил продукты из города. Выбрав более подходящий, они решили положить конюха в него.

– Не думаю, что он поместится, – сказал Фабьен, когда наконец отошёл от шока.

– Если согнуть ноги в коленях, то вполне, – прикинул доктор.

Юбера взгромоздили на низкую садовую тележку – раньше в ней вывозили засохший навоз; теперь от неё пахло лишь сеном. Длинные ноги и руки конюха волочились по лесной дороге, цепляя колючие, раздирающие кожу кусты, и, как ни складывала их на груди Люсинда, они всё равно норовили упасть.

Через лысые ветви и заросли трав пробивался туманный свет. Призрачные лучи холодного солнца медленно скользили по земле, по спинам идущих, по лицу Юбера.

Люсинда с Ребеккой толкали телегу; доктор с Фабьеном несли импровизированный гроб, в котором металлическим скрежетом гремели штыки лопат. Доктор набрал воздуха в грудь, решаясь что-то сказать, но потом медленно выпустил этот воздух, так и не сказав ничего. Люсинда опять зашмыгала носом, Фабьен потупил взгляд. Лес вскоре поредел, и чем дальше они шли, тем ближе казался небольшой пригорок примятой пожелтевшей травы. Фабьен с доктором затащили на холм деревянный ящик, после доктор спустился за Юбером, вскинул его на себя и поднял наверх. Месье Лоран мучился с подступившей одышкой, с больной спиной и бьющей по темени совестью. Причитания плачущей Люсинды до сих пор стояли в ушах.

До кладбища было недалеко. Уже виднелись беловатые столбики и лысые протоптанные тропинки меж них. Тележку оставили возле забора; хотели оставить и Фабьена, но тот настоял на своем присутствии. Свистя и отхаркивая подступающий кашель, он тихо плёлся за всеми. Найдя пустой квадрат ровной земли, точно такой, каким был и сам ящик, доктор всадил лопату и начал копать. Долго вскапывал он жёсткую землю – она не поддавалась, не спешила принимать Юбера в себя. Фабьен прислонился к дереву и медленно сполз по шершавой коре, усевшись на холодную землю. Доктор выкопал уже половину могилы, временами останавливаясь отдохнуть.

– Может, я?.. – Фабьен приподнялся и пошёл за второй лопатой.

Пользы от него было немного – прыгнуть в могилу он не мог, поэтому всю работу, как и раньше, делал за него доктор. Месье Лоран лишь убирал землю с краёв, чтобы она не сыпалась вниз. Через полчаса всё было кончено. Ящик вошёл почти ровно. Юбера спустили в него, положили на спину, скрестили ему руки, согнули в коленях ноги. Земля засыпала деревянную крышку, постепенно хороня её под собой. Девушки плакали, доктор вытирал жгучий пот, Фабьен никак не мог разогнуть спину. Так и плёлся потом за всеми, согнутый пополам.