***

Со временем нашими занятиями заинтересовалась мать, а потом отец. У них я была первым ребенком, поэтому их не сильно удивило такое быстрое развитее и самостоятельность дочери. Несмотря на это, я старалась палку не перегибать и периодически играла тупенькую. Были опасения, что в этом, придерживающемся старинных традиций, месте, могут найтись охотники на ведьм. Охотно спаливших мое юное дарование.

Мать быстренько нагрузила меня разбором бытового мусора, на мелкий и побольше. Потом из этих камешков и палок она выкладывала картины в саду. Занималась ландшафтным дизайном, и называла это «сад камней».

Мать постоянно находилась дома и что-то мастерила: икебаны, композиции из камней и веток, вышивала одежду, делала картины. От этой женщины веяло спокойствием и непоколебимостью. Даже если горы встанут и пойдут, она сначала дособирает букет, и только потом поддастся панике.

Отца, наоборот, видели крайне редко. Его возвращение сопровождалось пиром и нагоняем служанкам и кухарке.

У семьи, в которой мне посчастливилось или нет родиться, был небольшой частный одноэтажный дом. С парой спален, кухней, ванной и общей комнатой, где все просиживали свои кимоноподобные одежды по вечерам. Одна из комнат – была кабинетом отца, ТАМ ВИСЕЛА ДЛИННАЯ КАТАНА, и стояли стеллажи со свитками. Книг тут не печатали, писали краской и кисточками на отрезках ткани, которые потом скручивали в рулоны. Этакие ковры с историями. У нас бы тоже прижилось, если бы на туалетной бумаге писали анекдоты. Очень похоже.

Стены дома были из толстой серой ткани, натянутой на деревянный каркас. Я не помнила тут ни одной зимы, хотя пару недель в году мы спали в одежде с мехом и под одеялом.

Жилище окружала каменная стена, входом служила высокая бревенчатая арка с загнутой крышей. И выходило, что не бедная у меня семья, а древняя.

Однажды вернувшись, отец принялся со мной играть в военные игры. Мне дали подержать меч, одобрительно покивали на попытки боевых ударов, усадили на лошадь.

Я же упала с животного, разбила нос, извалялась в навозе. В общем, всячески намекала ему, что хотела бы научиться читать и писать, а всякие пацанские штуки не для меня.

Нарисовав на земле огурцы с ножками, стрелками указала, кто из них мне мама, а кто папа. Отец усмехнулся моим художествам и подписал себя иероглифом «Кён» – это была закорючка похожая на грабли с тремя ногами. И еще один суперзаковыристый паукообразный зигзаг.

Кён Хотомото – я узнала, как зовут моего отца, большого плечистого дядьку с небольшой бородкой и мозолистыми руками.

Отец неохотно начертил еще пару иероглифов на земле, а после того, как я безошибочно их повторила, решил поэкспериментировать.

И, к восторгу моей матери, к двум годам я уже читала на кокуго (так называли этот язык). В нем было то всего 5 гласных, 13 согласных. Согласные, в зависимости от последующей гласной, могли изменяться в произношении и звучать тридцатью разными звуками. Иероглифов же оказалось очень много. И если простейшие было легко запомнить, то некоторые были настоящим клубком змей, который не то, что написать, понять было невозможно. Короче мутная муть, а не язык.

Краска постоянно растекалась, иероглифы всплывали такие заковыристые, что обучение письму было сравнимо с пытками. Кроме обычных закорючек, которые надо было называть кандзи, были дополнительные – хирогана. Этой хи… кхм записывали слова низшего порядка, не заслужившие крутых иероглифов: союзы, местоимения, усложнения.

Я старалась, как могла, выбесила отца нетерпением и упорством, вопросами и несообразительностью. Наверное, у местных прижилось в крови палочковое письмо, но мне заборы вместо букв казались бредом сумасшедшего графа Монте Кристо, решившего использовать отметки прожитых дней вместо шифра. Сдавшись, отец вызвал паренька, для моего обучения всем премудростям грамоты и чтения, снабжать меня новыми свитками и материалами и т. Д.

Свои богатства отец разрешал брать только в его присутствии и очень аккуратно.

Мононобе Ватару, так звали парня, был приятным парнем лет двадцати–двадцати пяти. Веселым и милым внешне. С излишне прищуренными глазами, на мой вкус. Но это у всех местных наблюдалось. Я, наверное, такая же.

Страна, куда я угодила, называлась Ямато. Располагалась она не на острове, а на большом материке с названием Ямато, Столицей – Асура.

И, конечно, же, императором. Звали правителя – Фудзивара Озэму.