— Ну а как жеть, обязательно полечу, — усмехнулся в седую бороду старик. — Тока ты ведь не потому торопишься, Алёша. Чего спросить-то хочешь?

— А потом, когда полечишь ее, расскажешь, что дальше было? Как ты в тайге-то оказался? И после школы… Так и остался работать на заводе? С Тамарой встретился еще? Женился ты? — виновато глядя на старика, выпалил мужчина. — Ты прости, но мне интересно, что дальше было… И Петр… Женился он на Вере? Или так и растил Костика и бабу Лизу… — споткнулся он на имени, стушевался, попытался исправиться, но, видимо, так и не смог назвать ее Лизаветой, и продолжил: — детей один растил?

— Хм… Любопытный ты, Алёша, какой стал, — хмыкнул старик. — Ну ладно уж, расскажу. Со стола прибери тока.

Недовольно проворчавшая что-то Альма, развернувшись, сильно стукнула Алексея хвостом по ноге и неспеша отправилась на свое место. Не дойдя до лежанки, она растянулась на пути у мужчины, разлегшись поперек небольшой кухоньки. Алексею, пытавшемуся поскорее прибрать со стола, пришлось осторожно переступать через вольготно раскинувшую лапы собаку, которая всем своим видом показывала, что добром она с места не сдвинется.

Не желая ссориться с Альмой, Алексей, терпеливо переступая через нее, споро убрал со стола и помыл посуду, засунул в холодильник остатки борща, прихватил вазочку с любимыми дедом сухарями и плюхнулся на свое место. Схватив свою кружку, торопливо хлебнул чаю и задохнулся, обжегшись.

— Эх, торопыга… — проворчал дед Михей, протягивая руку и касаясь горла Алексея. — И куды спешишь-то? Нешто бегу я от тебя?

— Так Анютка выздоровела почти, уезжать нам скоро… Боюсь, ты рассказать опять не успеешь… Когда еще свидимся, — прикрыв глаза и задрав голову, чтобы дать старику доступ к шее, проговорил Алексей, уже совершенно не чувствовавший жжения. — Дед Михей, а может, ты с нами поедешь? Ну чего тебе в этой тайге сидеть одному? У нас квартира просторная, станешь с нами жить, в тепле, в удобстве. Сам же знаешь — мы не обидим!

— Нет, Алёша, — убирая руку, спокойно произнес старик. — Тут меня схороните, место я укажу. А рассказать успею, не боись, — улыбнулся он.

— Дед Михей, ты чего говоришь-то? — возмутился мужчина. — Чего это ты помирать собрался? Ты это брось! Ты еще сто лет проживешь! Даже думать не смей!

— Да нет, Алёша, столько не живут люди, а я человек. Обычный человек, — усмехнулся в бороду дед. — Дак об чем ты меня спросить-то хотел? — тяжело налегая на стол, сменил старик тему.

— Тамара… Встречался ты с ней еще, после того раза? — выпалил Алексей.

— Да нет, Алёша, больше я ее не беспокоил. Ни к чему то. Нашто жизнь человеку ломать? — задумчиво покачал головой дед Михей. — Да и что я мог ей дать супротив того, что ей дала ее новая семья? Окромя сломанной жизни ничего. Потому и не трогал ее боле. А знать о ней знал. Связь меж нами крепкая была, кровная. Мы ж тогда, над могилой Арсена, кровью обменялись. А крепче кровной нету связи, запомни это, — старый колдун замолчал, уйдя в себя. На его лице отразилась глубочайшая задумчивость и какая-то тоска, непонятная Алексею, а сам он словно постарел лет на двадцать разом.

Алексей сидел не шелохнувшись и не сводя глаз с задумавшегося старика. А тот словно проживал какие-то только ему известные моменты: в его глазах то появлялась невероятная печаль, то, окутавшись добрыми морщинками, они вдруг начинали лучиться безмолвным смехом…

— Да, Алёша… Тома вышла замуж, и прожила долгую и счастливую жизнь. Много у нее было и радостей, и печали случались, но в целом она была счастлива, — вдруг словно очнувшись, тряхнул головой дед Михей. — Вот и правнучку увидеть успела, и даж понянькаться с ней. Да и имя Аннушке она дала. Так что правильно я тогда сделал, что уехал и встреч с ней больше не искал. А Аннушка помнит ее. Только затерлись те воспоминания за ненадобностью, затерялись. А нынче вот вспомнила, — тепло улыбнулся старик. — Я так понимаю, рассказал ты ей про Тамару?

— Рассказал, — кивнул Алексей. — Да ты и сам все знаешь.

Старик, улыбнувшись, кивнул.

— Что еще ты узнать хотел? — спросил он, склонив голову набок и глядя на Алексея ясными, добрыми глазами.

— Про Петра. Сошлись они с Верой? — с интересом потянулся к нему Алексей, протягивая руку вперед.

— Сошлись, — кивнул старик и откинулся на стуле, сложив на груди руки. В глазах его заплясали смешливые искорки. — Вышла Вера за Петра замуж. Сомневалась она сильно — обожглась же уже, и повторения ей не хотелось. А потому однажды, по зиме уж, пришла она ввечеру ко мне.

Дед Михей, вздохнув, накрыл руку Алексея своей.