— Не думаю, — проговорил разведчик. — В том, что я вам изложу, забавного чрезвычайно мало. Я от лица своего руководства предлагаю вам обмен: две жизни за одну. Две жизни — ваша и жизнь Анны Михайловны Коваленко, которая, кажется, дорога вам больше собственной.
За жизнь одного человека.
— Я больше не государственный киллер, — сухо ответил Свиридов. — Если вы действительно прочитали в вашем пресловутом досье всю мою жизнь, то должны знать это не хуже, чем я сам.
— И даже не частный, — нимало не смутившись, проговорил Игорь Анатольевич. — Мы и не просим вас быть киллером. Все дело не в самой проблеме, а в том, с какой стороны подходить к ней, как ее излагать. Разве то, чем занимается наша армия в Чечне, — это серия массовых убийств? Ничуть. Несмотря на то что, как верещат на весь свет миролюбивые и незлобивые деятели НАТО, это нарушение прав человека и гуманитарная катастрофа, потому как гибнет мирное население. Как будто это говорят не те же самые люди, что убивали безоружных сербских...
— Короче! — негромко проговорил Влад.
Игорь Анатольевич осекся и задержал на Свиридове взгляд.
— Хорошо, — произнес он, — я буду предельно конкретен. Мне поручили передать вам, что вы — один из наиболее тяжких преступников этого года в России. Что терроризм и убийства нельзя искупить не чем иным, кроме как антитерроризмом. К сожалению, не бывает антиубийств. — Он отвернулся от Влада и продолжал, уже угрюмо сверля глазами белую стену, а не помятое лицо Свиридова:
— Бесспорно, таких, как вы, надо расстреливать. Но тут решаю не я... В общем, перед вами будет поставлена задача — уничтожить учебную базу террористов, которая, по последним оперативным данным, находится в Москве. Именно эти люди организовали ряд терактов в Москве. И ничто не гарантирует, что подобное не повторится. Потому что эти люди — не кавказцы. Их нельзя отловить по визуальному отбору в толпе. Они — русские, украинцы, белорусы, прибалты, поляки, сербы.
Но все они — просто хорошо организованная команда, которую держит в кулаке и которую учит человек, известный вам. Он уже сталкивался с вами, и тогда вы проиграли ему, Владимир Антонович. Если убрать этого человека, то во многом жизнь в столице и в России станет куда спокойнее.
— О ком вы говорите? — хмуро проговорил Свиридов.
Игорь Анатольевич тяжело, исподлобья посмотрел на Влада и проговорил так тихо, словно боялся, что его кто-то услышит:
— Я говорю об Адриане Паниче по прозвищу Кардинал. Он же Антон Шевченко. Он же капитан Альберт Чекменев — ведь именно под таким именем он работал в спецгруппе Главного разведывательного управления «Капелла», не так ли, Владимир Антонович?
...Свиридов знал Кардинала. Этот человек заслуженно считался одним из самых опасных террористов на всем пространстве бывшего Союза. Но в отличие от Басаева и Хаттаба, чьи имена давно навязли в зубах, в отличие от Басаева и Хаттаба, действующих только на Северном Кавказе и не рискующих делать выезды в глубь враждебной им огромной страны, Кардинал мог появиться где угодно.
Настоящая его фамилия была, по-видимому, Шевченко, но, как говорится, не исключаются варианты.
Человек с сотней имен, сотней лиц.
Утверждалась его причастность к двум десяткам терактов в ряде горячих точек, в том числе в свое время в Боснии и в Чечне.
Говорили о его связи с экстремистской западно-украинской организацией УНА УНСО и особенно с полевыми командирами чеченских бандформирований.
Затем говорили о том, что террористические группы, которые закладывали по полтора центнера гексогеново-тринитротолуоловой смеси в московские дома, готовил тоже он — бывший элитный офицер спецназа ГРУ, специалист высочайшего класса, неуловимый Кардинал.
Хотя до конца ничего не доказано, за исключением вопиющего, но не самого кровавого на фоне московских и волгодонской катастроф (как это ни цинично звучит) преступления в московской клинике, в отделении пластической хирургии. Здесь Кардиналу должны были сделать очередную пластическую операцию по коррекции лицевых тканей. Профессор Александр Бланк и два его ассистента погибли, потому что Кардинал распознал ловушку и убил тех, кто его выдал спецслужбам, а потом в одиночку расправился и с группой захвата, оставив в палате взрывное устройство и рассчитав так, чтобы рвануло в тот момент, когда в операционную палату ворвались омоновцы.
А затем началось сначала заочное, а потом и личное знакомство с Кардиналом Владимира Свиридова и его лучшего друга Афанасия Фокина.