– Выходит.

– Ну что, Партизан, давай новое место искать, засиделись мы здесь, дрова за десять километров приходится таскать, скоро истопчем всё вокруг – будут дорожки, как в парке культуры и отдыха.

– Добро, поищем. А дальше что? Вечно партизанить не получится.

– Ты же партизанил. Годами.

– Можно и десять лет хорониться, если крупное соединение и связь с Большой землёй имеется – тут и оружие сбросят, ту же соль, медикаменты, раненых заберут. А главное, все понимают, что без помощи не останутся. У Ковпака хозяйство было, что твой колхоз: свиней откармливали, коров держали, сено заготавливали, целый хозвзвод трудился. К Ковпаку немцы не совались. А те отряды, что поменьше, на родственниках держались, в гости к ним захаживали, отъесться и отоспаться в тепле. Или мародёрствовали, чтобы брюхо набить, но таких крестьяне быстро немцам сдавали.

– А ты?

– Я обозы потрошил, ты мне и теперь прикажешь продмаги грабить? А главное, я один был – на кило пшена неделю мог жить. А нас тут сколько… Я и теперь в одиночку не пропаду, а вместе… В Сибири… может быть. Только этот локоток не укусить.

– Тогда будем действовать через уголовников – в «малинах» пересидим, а после за Урал переметнёмся, как ксивы добудем.

– Добро, – кивнул Крюк. – За лес не отвечаю, а в городах схроны попробую организовать. В больших городах, где раствориться легче.

– Рассыплемся, а после собраться сможем? – вдруг спросил Пётр Семёнович. – Я понимаю: разобьёмся на пятёрки и десятки, разбежимся по стране так, чтобы никто ничего друг про друга не знал. Командиры – только о своих. А дальше?

– Что дальше?

– Ну, допустим, проскочили мы, «малины» подмяли, ксивами разжились, но захотят ли потом бойцы вновь в лямку впрягаться и в леса из тёплых хат подаваться? С ксивами и связями уголовными, которыми обрастут? Не станут они урками?

– Никуда не денутся!

– Хорошо, пусть так. Соберём мы их, и даже до Сибири доберёмся без потерь, хотя вряд ли… А что потом?

– В лесу жить будем.

– Всю жизнь? Как дикие звери? Мы через год-другой друг дружке глотки перегрызём.

– Что же ты раньше об этом молчал, соглашался?

– Думал. И жизнь наша не очень способствует к размышлениям…

– Ну, а сейчас что надумал?

– Думаю, с повинной нужно идти.