– А всё-таки хорошо, – тихо произнёс Крюк.

– Что «хорошо»?

– Что не мы… Что без нас.

– Ты думаешь?

– Я не думаю, я «барбос», я привык фактики один к другому складывать, как кирпичики, а потом выводы делать. Так меня старшие товарищи учили. И жизнь. Мы здесь?.. Здесь! Вчера тревогу сыграли, нас в машины затолкали при полном вооружении, даже в барак не запустили. Почему? А утром отбой объявили – форму долой, оружие – в схрон… И тут же сообщение по радио. Такая цепочка выстраивается.

– Кто мог?

– Тот, кто нас сюда посадил. Или другой. Хозяин многим поперёк горла встал. Как кость. Или всё само собой случилось, а нас на цепи против друзей-соратников держали, потому как они над неостывшим еще телом сцепиться могли. Зачем гадать… Главное, что не мы, что не взяли грех на душу. Покойник, конечно, был тот еще злодей, но страну удержал и немцам не отдал. Под немцами всяко хуже было бы. А может, еще и будет. Без него…

И так все подумали. Вся страна. Потому что не раз разворачивало Русь-матушку на полном скаку оглоблями в обратную сторону, от того, что кто-то новый на ко́злы взгромоздился и вожжи с кнутом в руки взял. И никто добра от той смены не ждёт, а только сплошную маету.

– Надо бы бойцам сказать.

– Вот и скажи…

Стоят бойцы, в услышанное не верят. Вождь умер… Что теперь со страной будет? И с ними. Но не все растеряны, кто-то улыбается в воротник – теперь амнистия случится непременно. Она всегда случается, когда кто-то из бонз богу душу отдаёт. А всё остальное для зэка неважно, лишь бы с нар соскочить, а там хоть солнце не вставай, хоть трава не расти!

Но гаснут улыбки. Какая амнистия, когда они не зэки, когда они непонятно кто – трупы, похороненные в выбитых в вечной мерзлоте ямах. Не может быть для них амнистии, так как нет их на свете.

– Слушать сюда! – гаркнул Кавторанг. – Нечего тут сопли на кулак мотать. И радоваться тоже. Нечему радоваться. Для нас ничего не меняется. Первая смена заступает на общестроительные работы, вторая и третья – отдыхают. И без разговорчиков – разговоры нас не спасут.

– А дальше что?! – крикнул кто-то из строя.

– Дальше будет вечер и ночь. А потом утро. Это я точно знаю. А всё остальное… это как бог даст. Или гражданин прокурор.

Разговор был странный. Товарищ Берия бегал по кабинету, потирая руки, зачем-то выглядывал в окно, отодвигая шторы. И никакой вселенской скорби, о которой писали в газете «Правда» и говорили по радио.

– Что там твоя стройка?

– Строим. Скоро все фундаменты закончим. А дальше что? Этажи возводить?

– Молодцы, хорошо взялись! Может, вас на московские высотки определить, раз вы такие стахановцы? Мне хорошие строители позарез нужны. – Берия весело рассмеялся. – Ладно, возвращай своих людей в шарашку.

– И что там делать, к чему их готовить?