– Нужно об этом сообщить… – наконец решилась она.
– Кому? – спросил Клавдий с прохладным любопытством.
– Не знаю. Доктору Грау. Правда же?
– Да, прекрасная мысль, – одобрил мужчина и трусливо ретировался из гостиной.
Эрминия не находила в себе мужества сказать, пора бы тебе знать, Клавдий, что мертвые домой не возвращаются. Ей не хотелось, чтобы он подумал, будто она упрекает его в том, что устроила ему невероятно дорогие, но самое главное, трогательные, ужасно трогательные похороны. Она пыталась сдержаться и не рассказывать ему, как молилась всем богам, чтобы те дали ему приют, и Всевышнему, чтобы Он упокоил его душу. Ей было неловко упоминать о том, как она безутешно рыдала, чувствуя себя виноватой; как плакала она от ярости, от горя, от безысходности, от мысли о том, что все могло быть иначе, и корила себя за то, что оставила его в тот день одного, и… Но прежде всего, хотя, как все живые, она этого и не понимала, она думала, ну и зачем же мне теперь эти бессмысленные слезы?
– Почему вы так… – проговорил Клавдий, глядя на жену. И мотнул головой в сторону коридора: – Что это вообще за тип?
Она закрыла лицо руками и разрыдалась. Клавдий никогда не видел, чтобы она плакала так горько.
– Что здесь стряслось, вы можете мне объяснить?
– Это невероятно.
– Слушай, давай-ка объясни мне, или…
– Ты умер десять лет назад, Клавдий, – сказала она, достав из кармана платочек. – Десять лет назад.
Тут-то и ему пришлось присесть на диван.
– Умер? Десять лет назад? – Он сухо отмахнулся. – Ты с ума сошла.
– Сегодня годовщина, десять лет.
– Ерунда.
– Сегодня исполняется десять лет со дня твоей смерти, Клавдий. Все эти десять лет я поминала тебя каждый год.
– И от чего же я умер, если не секрет? – с легкой, почти заметной насмешкой осведомился он.
– От чего? – она уставилась в пустоту, как будто собиралась проткнуть взглядом стену. – Разве ты не знаешь?
– Послушай, Эрминия… Раз уж я сижу с тобой рядом, это доказывает, что я не умирал!
– Доктор Грау будет здесь с минуты на минуту, – пробасил мужчина, входя в гостиную.