В тот день, когда он признался Фран, что он хочет влюбиться, что хватит, он выходит из игры, не в силах больше выносить таких прохладных и натянутых отношений, когда уже и непонятно, зачем мы вместе живем, она обдала его ледяным взглядом и сказала, даже и не думай: мы будем вместе до самой смерти. И к тому же ты и так вытворяешь все, что тебе заблагорассудится, целыми днями рискуешь жизнью, воображаешь себя киногероем, ходишь в обнимку с ублюдками-фотографами и с альпинистами с переломанными костями, деньги гребешь лопатой, живи не хочу. Чего тебе еще не хватает?

Тогда и начались проблемы. Тогда он на полном серьезе стал видеть во Фран врага, поскольку она начала вести себя как враг, который и сам не живет, и другим не дает, а ему настолько запала в голову навязчивая идея, что ребята на работе начали над ним потешаться, дали ему кличку Печальный Чарли и стали говорить, ты так ненароком размечтаешься, да и разобьешься, вот тут-то Тино и заявил, не знаю что с тобой творится и что произошло, но есть у меня такие знакомые, которые решают все проблемы на свете, и дал ему номер телефона, по которому через подставное лицо можно было с ними связаться, а он, дубина стоеросовая, черт бы его подрал, возьми да и позвони, и вот теперь, сколько ни набирай он этот номер, трубку никто никогда не берет, хоть тресни, и он уже понял, что телефон отключили из соображений безопасности, и где мне теперь искать этого субъекта, который жрет миндаль, и как сказать ему, не надо, все уже разрешилось само по себе, трудности, связанные с пациентом, устранены, я не хочу рисковать зря, понимаете?

Пользуясь тем, что им нужно было вдвоем лететь на вертодром в Тирвии[18] за мужчиной, с которым случился инфаркт, чтобы переправить его в больницу в Эскальдесе[19], сразу же после взлета он перекрыл связь с Центром и снял защитный шлем, и Тино испуганно спросил, ты что творишь, а он показал ему знаками, чтобы тот тоже снял наушники, а после прокричал, «дай мне еще раз номер того типа, который решает проблемы». Тот ответил, да, конечно, и они направились в Тирвию, а у Карлеса от сердца отлегло. По возвращении, когда миссия была окончена, они пошли в бар Гонсальвеса[20], и Тино, козел этакий, дал ему все тот же самый треклятый номер телефона, а Карлес ему, ну что ты, Тино, это не то: я восемьдесят раз туда звонил, а трубку никто не берет.

– Да что с тобой стряслось? Какой-то ты…

– Да нет. Просто… Короче, мне нужно с ними переговорить.

– Слушай, нет у меня никакого другого номера.

Черт бы подрал и Тино, и этого типа с его миндалем. Ну и что мне теперь делать, а? Э? Что теперь делать? Орать во всю глотку, послушайте, не убивайте Фран, это уже ни к чему, и у меня на совести, от которой никак не отвертишься, не будет трупа? Он весь покрылся холодным потом, ведь к тому же стопроцентных гарантий нет даже у Господа Бога. Ну, может, у него и есть, а вот субъект, который жрет миндаль, вполне способен сесть в лужу и все испортить; даже если раньше такого не случалось.

Прогулка вышла самая что ни на есть дурацкая, уму непостижимо. Фран, при полном параде, сидела впереди, рядом с ним, как в старые добрые времена, а этот болван, который к ней привязался (сурового вида субъект с идиотским хвостиком на затылке, прибывший на серебристом «мерседесе» и манерно и невнятно изъяснявшийся по-французски на диалекте богатых кварталов Парижа), помалкивал и, можно было надеяться, пытался не показать виду, что его выворачивает наизнанку. Когда они пролетали над церковью Святого Микеля в Энголастерсе[21], Фран поглядывала через плечо и в восторге вскрикивала, смотри, миленький, какие коровки, а Карлесу это казалось невероятно смехотворным, и, сосредоточиваясь на управлении вертолетом, он делал вид, что машина сотрясается от ветра, чтобы доставить себе удовольствие увидеть, как вытошнит этого самого chéri[22]. Однако французишка был крепкий и держался молодцом. Вернувшись на базу «Бета», они пошли все вместе выпить кофе. Карлес подумал, что, вероятно, в последний раз видит несчастную сучку Фран, которой недолго осталось жить, и, пользуясь тем, что chéri куда-то ретировался – отправился, наверно, блевануть в тишине и покое, – сказал ей по старой дружбе, «береги себя, Фран».

– Ты это о чем?

– Будь осторожна. Чтобы с тобой не приключилось ничего плохого.

– А что со мной может приключиться?

– Дело не в том, просто…

Нет. Некоторые вещи сказать ей было невозможно. Он не мог ей объяснить, что всеми силами пытается дозвониться до наемных убийц, которые рано или поздно, со дня на день, то есть очень скоро, ее… в смысле, ее…

– Скажи, с чего ты взял, что со мной может случиться что-то недоброе? – Она строго на него уставилась. – Этот мужчина мне не пара? Да? Ты об этом?

В этот момент chéri вышел из туалета; Карлес махнул рукой, поступай как знаешь, мне очень жаль, я сделал все, что мог, и внезапно, так что ни Фран, ни ее спутник не успели среагировать, поцеловал ее в губы, и на этом они навек простились, более чем прохладно, как и следовало ожидать.

Он поглядел вслед бесшумно скользящему «мерседесу», в котором они направлялись в сторону Пас-де-ла-Каса[23], по дороге во Францию, изящные, как живые боги в солнечных очках, и мысленно обругал себя за то, что струсил и не предупредил ее.

Вышло так, что именно Тино прерывающимся голосом сообщил ему по рации, придется тебе заехать в больницу, Чарли, дело в том, что… Значит, так…

Еще не зная, о чем идет речь, он все уже понял, и удивляло его только то, что так скоро произошла эта авария, столь тщательно подстроенная, чтобы ни у кого и мысли не было об убийстве, о преступлении бессмысленном, ведь отправлять Фран на тот свет было уже вовсе ни к чему.

– Есть подозрение, что Фран, – продолжал потухшим голосом Тино, – в общем, похоже… даже вероятно, что ее убили.

– Но как это могло случиться?