— В Москве бомжей много, одним больше, одним меньше.

— Чего ты тогда назад-то рвешься?

— А чего здесь ловить, у вас даже сигарет нету.

— Не надо. Ты себя ведешь хуже непонятливого ребенка. Я же только хорошего тебе хочу.

— Так, как ты сейчас, именно с детьми и разговаривают.

Герасимов, наконец, повернулся к ней и сел.

— А тот мальчик умер. Не вчера, а много лет назад. Перед тобой другой человек, который не стоит твоих усилий.

— Откуда ты знаешь, стоит или не стоит, ты же не пробовал начать все сначала, — тихо ответила Алиса.

— Откуда ты знаешь, пробовал или нет. Это бесполезно.

Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза. Коля отвел взгляд первым.

— Спасибо тебе, конечно. Но лучше оставить все, как есть. Не знаю, чего ты про меня выяснила, сразу скажу, что все худшее правда. Конченый алкаш, который валяется под забором, и нечего со мной возиться.

— Это тебе так кажется. Иногда, чтобы всплыть на поверхность, надо оттолкнуться от дна. Сам говоришь, кашель уже пропал. Ты поймешь, как это замечательно — быть здоровым. Ты побудешь здесь, я тебе покажу, какой стала жизнь за эти годы. Понимаешь, если бы от меня зависело, ты бы остался тут навсегда. К сожалению, нельзя…

— К счастью.

— Но почему?

— А что непонятного? Я тут чужой, да и мне в этом мире неуютно.

— Для нас нет чужих. Понимаешь — нет. Ну как мне тебя убедить?

— В чем?

Действительно — в чем…

— В том, что жить стоит.

— А я не знаю, что ли? Бывает, с утра и вправду жизнь не мила — но только до опохмела.