— Нет, это бывшее Богородицкое.

— Больше похоже на Москву.

— Москва сама пришла сюда, — улыбнулась Алиса. — Уже давно.

— Когда? — вопрос был задан явно машинально, и Алиса не раз потом упрекала себя за то, что взялась отвечать.

— Лет через тридцать после твоей… — она резко замолчала. — После того, как ты… —

То, что еще утром казалось простым, сейчас вдруг стало совсем нелегко выговорить. В детстве ей казалось, что самое главное — просто спасти, а теперь все произошло слишком уж быстро. Она ведь сколько раз убеждалась — люди былых эпох чересчур близко к сердцу принимали даже достаточно безобидные вещи. И фраза «Да так, ерунда, просто ты должен был сгореть, потому что был мертвецки пьян» будет звучать, как минимум, неприятно.

— После чего?

Он ждал ответа, и Алиса решилась. Что толку отрубать хвост по кусочку?

— Ты помнишь, что было вчера? Ты пошел в баню, помнишь?

— Немного припоминаю. Неужели она была там?

— Кто?

— Ну, машина…

— Ах, вот что. Нет. Ты помнишь, что ты там уснул?

Коля криво усмехнулся.

— Что заснул, могу догадаться.

— Баня загорелась, — сказала Алиса, глядя ему в глаза. — Ты спал и должен был погибнуть.

— Но я же вроде живой… Не понимаю. А как ты узнала?

— Из милицейского протокола, через месяц после возвращения домой. Там было сказано, что ты погиб при пожаре, находясь… — она замолчала. Его взгляд остекленел. Все с той же кривой усмешкой он завершил:

— … в состоянии алкогольного опьянения.

— Это не так. То есть, это не главное, — заторопилась Алиса. Да, не зря врач предупреждал… Вон, какое лицо у Коли стало — как будто его ударили или унизили чем-то, а он не может дать сдачи. Впрочем, сказать бы все рано или поздно пришлось.