Драматической страницей в судьбе лейденской общины стало решение, кому плыть первыми. Многие не отваживались на такой отчаянный поступок, семьи оказались разделенными. Уильям и Мэри Брюстер расставались с двумя дочерьми, родившимися уже в Голландии. Уильям Бредфорд со своей молодой женой Дороти оставляли на попечение друзей малолетнего сына. Никто не знал, соединятся ли когда-нибудь разбитые семьи. «Итак, они покинули этот добрый город, – писал У. Бредфорд, – который служил им домом двенадцать лет, но знали они, что есть они пилигримы…»

Первоначально лейденцы зафрахтовали два судна – «Мейфлауэр» в Англии и «Спидуэлл» в Голландии. Второй, меньший по размеру, парусник по прибытии в Америку предназначался для рыбной ловли и торговли. Корабли вышли в море 5 августа 1620 года из Саутгемптона. Через два дня на «Спидуэлле» обнаружилась течь, что заставило экспедицию вернуться назад. На ремонт ушло несколько недель. Вторая попытка оказалась столь же неудачной: «Спидуэлл» опасно протекал, и было решено оставить судно в Англии. Часть пилигримов перешла на борт и без того перегруженного «Мейфлауэра». Пришлось сократить припасы, скудные изначально. Некоторые павшие духом пассажиры отказались от эмигрантской затеи и сошли на берег.

В книге «Пересекая Атлантику» историк М. Мэддокс сравнивал «Мейфлауэр» с плавучей тюрьмой: «По своим параметрам "Майский цветок" оказался судном крепким, но очень валким. На волне его болтало как поплавок. Капитан Джонс занимал на судне лучшее место. Вместе с двумя своими помощниками он размещался на корме. Команда жила в тесном кубрике на полубаке. Что же касается пассажиров, то в хорошую погоду они могли размещаться на верхней палубе площадью 75 на 20 футов; ночью и в ненастье им приходилось тесниться в сыром трюме размером всего 25 на 15 футов. Потолок трюма был настолько низок, что мужчина не мог выпрямиться во весь рост… Тесный трюм судна практически не вентилировался, а единственными санитарными приспособлениями являлись простые ведра. Отвратительный запах исходил от воды, набравшейся в трюм еще 14 лет тому назад, с первых дней существования "Мейфлауэра". Если к этому добавить запах рвоты страдавших морской болезнью людей, экскрементов, давно немытого тела и испорченной пищи, то можно вообразить, какое зловоние наполняло трюм».

Настоящий библейский ужас вызывали у пассажиров штормы, когда тонны иссиня-черной воды накрывали кораблик. Но еще страшнее был штиль, затягивавший плавание. Ограниченные запасы продуктов и особенно питьевой воды неумолимо иссякали. К тому же встреча в ясный день с пиратами или испанским патрулем означала для протестантских «еретиков» неминуемую гибель. Атлантика, холодная в любое время года, не давала людям согреться в сыром и промерзающем трюме. Стылая, вкуса слез вода, сочившаяся отовсюду, оставляла пронизывающий до костей озноб. В какой-то момент тяготы пути и неисправности в корпусе парусника, обнаруженные после очередной бури, чуть не вынудили пилигримов вернуться.

Северная Атлантика в XVII веке оставалась совершенно неизученной. Она пугала суеверных моряков резкими изменениями погоды. Всерьез говорили, что там обитает страшное морское чудовище, пожирающее корабли. Суда часто гибли из-за несовершенной техники навигации. Капитаны пересекали океан в лучшем случае с компасом и секстантом, предназначенным для измерения углов между направлением на солнце или звезды и линией горизонта. Это позволяло высчитать широту местонахождения судна. Определить же долготу капитан не мог. Для оценки своего продвижения по направлению «восток-запад» он полагался на приблизительное навигационное исчисление с учетом скорости судна и течений. Таким образом, уже после первой серьезной бури Кристофер Джонс, капитан «Мейфлауэра», имел весьма смутное представление о местонахождении корабля.

«Был в числе моряков некий крепкий и нечестивый юноша, – вспоминал Уильям Бредфорд, – он презирал несчастных людей в их болезнях, каждодневно клял их и прямо говорил, что до конца пути надеется половину из них отправить за борт и поживиться их имуществом; а когда кротко увещевали его, бранился пуще. Но корабль не проплыл еще и полпути, как Богу угодно было поразить этого юношу тяжким недугом, от которого он в страшных муках скончался, так что оказался первым, кого бросили за борт».

Посередине затянувшегося атлантического перехода Элизабет Хопкинс родила в трюме сына. Мальчику дали имя Океанус. В пути из переселенцев умер всего один человек. Пилигримы усмотрели в успехе предприятия руку Господню.

Первое путешествие Колумба в Америку заняло тридцать три дня. Плавание «Мейфлауэра» продолжалось больше двух месяцев. Наконец один из матросов разглядел на линии горизонта землю. Сквозь хмурый ноябрьский рассвет пассажиры всматривались в темневшую вдали полоску земли, где не было ни огонька, ни какого-либо следа человеческого пребывания. Это совсем не походило на тот «рай», который описывался во многих книгах об Америке.

Корабль оказался у полуострова Кейп-Код, значительно севернее предполагаемого места высадки экспедиции. Капитан Джонс отказался направить судно на юг, к берегам Вирджинии, куда первоначально стремились колонисты. Им предстояло высадиться здесь, на казавшемся бесплодным побережье Новой Англии. «И знали они, что зимы в этой стране холодные и суровые, с жестокими и яростными бурями, опасные для путешествий даже в знакомых местах, а тем более для исследования неизвестного берега, – писал У. Бредфорд. – К тому же что могли увидеть они, кроме наводящих ужас дебрей, где обитали дикие звери и дикие люди? И как много их там было, они не знали…»

Еще на корабле, 11(21) ноября 1620 года, до первой высадки пилигримов на берег, было составлено самое известное в американской истории соглашение. Его подписали все совершеннолетние колонисты-мужчины, всего сорок один человек. Краткий текст «Мейфлауэрского договора» ("Mayflower Compact") провозглашал следующее:

Обелиск пилигримам на мысе Кейп-Код