– Так ведь дети любят это делать. Когда Йошуке было столько же, сколько сейчас Мики, где бы мы ни были, он постоянно менял слова в песнях. Помню, мне тогда было ужасно неловко.
Киоко с ностальгической улыбкой посмотрела в сторону задней комнаты, где была Мики.
– Йошуке что-то давно не заходил к нам вместе с тобой, – заметил вышедший в зал Нагаре, меняя тему разговора.
Йошуке был сыном Киоко. Он учился в четвертом классе начальной школы и обожал футбол. Пока Кинуйо лежала в больнице, Киоко и Йошуке часто заходили в кофейню вместе, чтобы купить ей кофе, который готовил Нагаре.
– Что?
– Йошуке.
– Ах да. Он приходил только потому, что мама просила кофе, – объяснила Киоко и допила воду из стакана.
Йошуке перестал приходить в кофейню сразу после того, как умерла Кинуйо. Спустя шесть месяцев борьбы с болезнью она в последний раз пригубила кофе от Нагаре, вздохнула и словно погрузилась в глубокий сон.
Ее не стало, и Йошуке, который учился в младших классах и не пил кофе, больше не видел смысла приходить сюда.
В конце лета, когда Кинуйо в первый раз попала в больницу, Киоко сказала, что морально готовится к неизбежному. Но прошел уже месяц после смерти матери, а она все еще не могла скрыть своего горя.
Нагаре сказал о том, что Йошуке не приходит в кофейню вовсе не из-за того, что хотел поговорить о смерти Кинуйо. Похоже, мужчина уже жалел, что вообще затронул эту тему.
– Простите, что заговорил об этом, – сказал Нагаре, склонив голову.
Как вдруг…
– Слышу, как поет петух! Кукареку, ко-ко-ко!
Энергичное пение Мики доносилось из задней комнаты.
– Ого, – отреагировала Киоко на очередное сочинение девочки. Серьезная атмосфера, возникшая после ее слов, рассеялась.
«Мики меня спасла», – подумала Киоко и хрипло рассмеялась.
– Похоже, это песня про помесь петуха с японским соловьем, – сказала она и посмотрела на Нагаре. Кажется, и он был того же мнения.
– Эй, Мики, что за странные песни ты поешь! – крикнул он и, тяжко вздыхая, отправился в заднюю комнату.
– Какая Мики бывает милая, – пробормотала себе под нос Киоко.