— Да что ты, Федор! Побойся Бога!

— Да это я так, к слову, чтобы проникся. Государь распоряжение отдал: в городах, что на Волге, крепости готовить бревенчатые. Сделают срубы, снова разберут да потом по лету плотами сплавят.

— Что-то не понял, прости, боярин.

— А недалече от Казани, по реке Суре, из бревен этих, из срубов, крепость деревянную воздвигнут. И получится под боком у татар «крепкий орешек»! Войска там можно укрыть, припасы приготовить. Остров там есть, больно удобен для дел сих. Будет татарам сюрприз!

Федор засмеялся.

— Потому дьяк и уперся насчет пушек. Они государеву войску в крепости будущей потребны будут да в походе. Мыслю — не придется тебе в Коломне долго сидеть, в поход пойдешь с дружиною. А дальше — уж как Бог даст. Доведется голову сложить — вечная слава, отличишься — там уж разговор другой будет. Государь за заслуги может и другой город на кормление дать, побольше да побогаче.

— Любопытные новости, не ожидал.

— Заезжай почаще, будешь знать. А пока дружину готовь — и коломенскую и свою. Ну, бывай, Георгий, мне еще к государю надо.

Короток зимний день. Вышел от Федора, а уж темнеть начало.

Я направился на постоялый двор, к своим дружинникам. Надо ковать железо, пока горячо.

— Родион, — подозвал я одного из своих коломенских дружинников. — Завтра в Коломну вернешься, передай пушкарям — пусть в Москву едут, да не верхами — на четырех санях. Пушки получать будем.

— Слушаюсь, князь.

— А допрежь — отдыхай.

Я улегся в своей комнате. За стеной воины мои шумно играли в кости. Несмотря на шум, удалось немного вздремнуть. Это и неплохо — я снова собирался тайно навестить князя Телепнева. Надо его держать в напряжении. Если потерю нескольких воинов и холопов можно было списать на случайность, то последующая неприятность заставит его забеспокоиться.

Так, хватит нежиться, отосплюсь позже.

Я встал, подошел к окну. Улицы уже почти опустели, лишь луна скупо освещала город. Окна в домах ставнями закрыты, на улицах — темень, самое разбойничье время.

Пора действовать! Нож на этот раз я взял и кистень, а саблю оставил — не в бой же собрался.

Бросил несколько крупинок порошка в пламя свечи и, дождавшись, когда мое отражение в зеркале растает, вышел на улицу. И почти сразу понял, что зимой такие фокусы плохо проходят. Встречный прохожий обалдело остановился, начал пятиться и креститься.

Еще бы! Скрип снега есть, а идущего не видно, да еще и парок предательский изо рта страху ему добавил. Он-то виден!

Я остановился в замешательстве. Идти дальше или вернуться? «Ладно, — махнул я рукой, — пойду дальше. Получится дойти — хорошо, если попадется несколько чересчур любопытных прохожих, пожелавших выяснить, откуда скрип снега, придется ретироваться на постоялый двор».