В такт моим мыслям раздался стук в дверь.

— Можно? — утвердительным тоном задал голос вопрос, в котором был только один правильный ответ.

— Только если с едой, — попытался я извернуться, но дверь тут же распахнулась, игнорируя закрытый замок.

Я разлепил один глаз и окинул им вошедшую хмурую блондинку с поджатыми губками и неприкрытым осуждением в глазах.

Дама была зла.

Впрочем, это вполне обычное будничное состояние Анны Зверевой.

Радость и радушие в комплектацию моего личного телохранителя изначально не входили.

В этот солнечный четверг девушка была одета в полупрозрачное бежевое платье с шитым серебряными нитями геометрическим узором, на ножках красовались белые туфли на высокой платформе, а общий образ изысканной особы подчеркивали украшения из белого золота.

Вырядилась в белый словно ангел, хотя свою дьявольскую натуру не способна скрывать и двух секунд.

Как еще иначе назвать то, что поверх платья был натянут хлопковый фартук?!

Приперлась в фартуке и без еды!

— Казнить! — был категоричен столь же голодный, как и я Мин, но его вариант был отвергнут.

Во-первых, своих людей я старался беречь. Во-вторых, эту еще попробуй казни…

— Я по делу! — проигнорировав мое возмущенное выражение лица выдала Анна Зверева и обтерла запачканные в муке ладони об фартук.

Выпечка значит, а судя по красным пятнам — выпечка с ягодами. Ну или с кровью. Вероятность и того и другого «Око» оценило строго по пятьдесят процентов.

— Говори, — смиренно выдохнул я и потянулся к брюкам.

— Тебе пришло приглашение на открытый великокняжеский сход… — чуть сбилась Анна Зверева и скользнула взглядом по моему телу, которое на фоне пробужденного Мина и тренировок неслабо раздалось в мышцах.

Перестав дрыхнуть и осознав, что наша биологическая оболочка смертна, мой эфириал принялся приводить ее в порядок.

Начал он с обуздания источника и перераспределения энергии по телу и заканчивал оптимизацией всех имеющихся ресурсов, благо за последние спокойные дни вся копившаяся Жива была в его распоряжении.

— … сход, который пройдет в Выборге. Через три часа, — чуть виновато добавила Анна Зверева таким тоном, за которым вполне может последовать бурная проповедь, после которой виноватым сделают уже тебя.