— Как тебе пищаль?

— Легка больно, не привычно.

— Наши точильщики обработали ствол сверловкой. Опробуй, ладно ли получилось.

Зарядив пищаль, Афанасий выбрал ветку дерева для упора. После нескольких выстрелов, старый воин выдал свое заключение:

— Славная ручница, и бой далее чем обыкновенные. Шагов на двести-двестипятьдесят бьет смертельно, думаю. О прошлом годе, внегда рать на Тарки ходила, так стрельцы баяли, токмо благодаря огненному бою животы сохранили.

— Что думаешь про прицел?

— А, что сие?

— Ну, вон та штука возле кремневого замка на ружье. Совмести пенёк на конце пищали и прорезь прицела вровень и пали.

— Думаю нараслина се, кажный стрелец под ручницу свою привыкает и знает куда целить, и стреляет по стволу завсегда.

— Афанасий. Возьми ружье и целься, как я говорю. Тебе в тягость что ли?

Старый воин флегматично взял ружье, зарядил и опять уложил на ветку дерева. Выцеливал с минуту с моими подсказками и выстрелив, пошел смотреть на результат.

Отверстие от пули на семидесяти аршинах легло практически в центр круга нарисованного на щите. Бакшеев выглядел слегка удивленным и довольным. Объяснив ему принцип прицела, где, чем дальше была цель, тем выше поднималась рамка с прорезью, я практически потерял Афанасия. Тот пропал на берегах Мологи с удельными дворянами, стреляя по целям на разные дистанции.

Паровой котел собрали из толстых стальных листов на заклепках. Составив рядом котел и паровой двигатель, определили потребность в пароподводящих трубах. Несколько дней их тянули и ковали лучшие кузнецы Устюжны.

Наконец все было собрано. Местный батюшка, деревянного собора Рождества Пресвятой Богородицы, стоящего на берегу реки Ворожи, за небольшое пожертвование освятил машину.

Народу посмотреть на диковину собралось как на крестный ход.

Растопили печь под котлом. Где то через час повернули щелевой кран, гордость местных ковалей. Пар пошел в двигатель и тот впервые перешел в крайнее положение. Золотник еще не был присоединен к кривошипно-шатунному механизму и его поршень через шток вручную передвигали для перекрытия отверстий паровика. Кузнецы, держась на наращенный шток, легко переставляли поршень, и двигатель рывками переходил из прямого хода в обратный, плюясь при этом паром. Кривошипный механизм вертелся. Машина работала.

Я с удивлением прочитал незамеченную ранее выступающую на бронзовом боку паровика надпись "Сия машина отлита по указу князя Угличского Димитрия Иоанновича рода Рюрика в год семь тысяч сто третий от сотворения мира пушечным мастером Федором Савельевым".

Сам пушкарь стоял рядом и довольно щерился. Я подошел к нему:

— Молодец Федор. Такого на Руси еще не бывало. Мы с твоею огненной машиною горы свернем. Ждан отсыпь мастеру пять рублей серебром.

Теперь надо посчитать стоимость машины.