– Интересный разговор, – протянул полицейский, пристально глядя на Илью. – И какие же у нас могут быть глобальные планы?

– Не знаю. Я вас об этом спрашиваю, – пожал плечами Илья. – Но хорошо, поясню свою мысль. Бывает ли так, что некоторые чиновники порой воруют деньги из бюджета?

– Я полагаю это был риторический вопрос? – улыбнулся генерал. – Но я отвечу – да, такое случается.

– Я могу пожелать любому чиновнику, который с завтрашнего дня будет замешан в воровстве или взяточничестве, приступ головной боли. Надя подтвердит. В результате мы решим проблему коррупции.

– Ты серьезно? – улыбка тут же сползла с лица генерала. Взгляд доктора тоже резко построжел. – Ты хоть сам понимаешь, что ты сказал?

– Я предложил бороться с ворами.

– Последствием такой борьбы будет паралич всей системы управления. Недееспособными станут десятки тысяч управленцев. В результате будет хаос, даже хлеб в магазины завозить не получиться. Кроме того, Надя просто надорвется. Если ты откат от исцеления онкологических больных еле выдержал, то можешь представить, что будет с посланницей, принявшей на себя удар от наказания всех ворующих в стране чиновников? Тебе жену не жалко?

– Но они же могут просто не нарушать закон? – продолжал настаивать Илья.

– Илья, ты всей системы не знаешь, – мягко сказал Сергей Никифорович. – Даже если судить только по тому, что сложилось в Минздраве… – Поверь мне, это вот так, волевым усилием с завтрашнего дня, не лечиться. А обвалить систему ты сможешь. Боясь попасть под твою кару, люди возьмут и перестанут работать.

– Хорошо, я понял, воров трогать нельзя, без них все рухнет, – согласился с ученым Илья. – Но есть, например, убийцы, избежавшие наказания…

– Среди которых множество самых разных людей, – продолжил генерал. – Например, солдаты, выполнявшие приказы по защите страны. Водители, которые совершили наезд на пешехода в ситуации, когда избежать этого было совершенно невозможно. Есть множество всяких несчастных случаев, когда убийство человека человеком произошло совершенно случайно, по стечению обстоятельств. А иногда – когда оно было оправдано и спасло множество жизней. Илья, нельзя карать убийц всем скопом, каждый случай суд должен разбирать отдельно.

– Ладно, убийц тоже не трогаем, – сказал Илья. – Получается, мой дар боли совершенно бесполезен? Потому что для каждой категории плохишей всегда найдутся смягчающие и оправдывающие обстоятельства? И лишь лечить можно всех подряд и с легким сердцем?

– Этого я не говорил, – возразил ему Валентин Геннадьевич. – При точечном применении твой дар бесценен. Но махать шашкой как Тарас Бульба, рубя в капусту всех встречных и поперечных, тебе Илья никак нельзя. Я приведу такую аналогию. Представь себе, что где-то по недомыслию проектировщика построили дом на пятьсот жильцов, в котором сделали лишь два сортира. В итоге они оба ужасно выглядят и вечно заняты, а в коридорах и на улице вокруг дома попахивает сам знаешь чем. Решит ли проблему чистоты в доме ужесточение наказания жильцов за отправление естественных надобностей в ненадлежащем месте? Или надо проект дорабатывать и сортиры строить? Твой дар – это дар наказания Илья. В нашем, увы, несовершенном мире.

– Понятно. Это я и хотел узнать. Никаких попыток вмешательства мне делать нельзя, потому что любое вмешательство лишь ухудшит ситуацию, – сделал вывод Илья. – Что же, пусть так. У меня к вам больше вопросов нет.

– Мне не нравиться то, как ты это говоришь. Илья если ты что-то задумал…

– То я с этим как-нибудь сам разберусь, – ответил генералу парень. – Все нормально Валентин Геннадьевич, мы просто разговариваем. Кстати, всех людей в вашем списке Надя исцелила.

– Вот это просто замечательно, – довольно сказал полицейский. – И все-таки… Надя, а ты что думаешь, по поводу нашего с Ильей разговора. Или опять "все будет, как Илья скажет"?

– Почему же, у меня есть свое мнение, – не стала отмалчиваться комсомолка. – Я в вашем мире недавно, но я вижу, чем он отличается от моего. У нас нет ста видов колбасы в магазинах, и машин поменьше. Нет таких мощных компьютеров. Но зато у нас есть научная база на Луне, а у вас ее нет. И, как я понимаю, уже никогда не будет. У вас развалили СССР и снова развели буржуев, а у нас нет. У нас государство для народа, а у вас наоборот. И знаете, почему так? Потому что мы не боялись бороться за лучшую жизнь, хотя допускали и допускаем ошибки. А вы боитесь. Ваша философия – ничего не трогай, чтобы ничего не случилось. Вы от борьбы отказались, хотите только потреблять.

– Надя, ты же все не так понимаешь, – горько покачал головой Сергей Никифорович, – что у тебя в голове, боже мой…

– Илья называл это "совковой пропагандой". Пока я ему не запретила произносить эти слова. Так вот, как бы вы это не называли, я своих взглядов менять не буду. Но я понимаю, что это другой мир и что я могу ошибаться. И единственный человек, которому я здесь доверяю, сидит рядом со мной. – Надя взяла Илью за руку. – Поэтому мой ответ не изменился: я сделаю так, как Илья скажет. Если это не будет противоречить моим принципам, конечно.