– Нам следует держаться левее! – указала лисичка, забираясь мне под воротник.

Должно было стать теплее, но я не почувствовал разницы. Солнце лениво клонилось к закату, и в это время, по замыслу автора «Ветров Востока», монахи тайного ордена уже встречали героев у ворот своей священной обители.

– Я ничего не чувствую, я не чувствую источника магии! Мы сбились с пути. Голоса в моей голове больше нет! – пискнула Мэй. – Цзе Ни Сы, где дорожка?

У меня же, напротив, в голове остался лишь уставший голос, словно слегка охрипший. Он уверял, что занесенная снегом тропа – это еще не конец и что рано или поздно среди этих гор, так похожих на декорации из папье-маше, снова возникнет тропинка. Голос уверял, что не нужно отвечать моей спутнице и, вообще, говорить совсем не обязательно… А вот закрыть глаза можно… От спокойных вибраций тембра я начал согреваться, а может, мне придала сил близость цели. Мэй зашептала, но это было уже неважно, за поворотом показалось то самое озеро на термальных источниках, которое я ожидал увидеть. Поднимающийся клубами над серебристо-голубой поверхностью озера пар обдал меня запахом соли. Я сделал осторожный шаг, словно боялся, что оно – фантом и может исчезнуть. Что-то хрустнуло, и, не желая останавливаться, хрустнуло повторно. Кажется, именно болевой шок привел меня в чувство, и я понял, что скольжу на спине по длинному ходу куда-то вниз. Пришло закономерное озарение: никакого озера на этом ледяном плато никогда не существовало. Одновременно с этими ощущениями в мой мир ворвался голос Мэй:

– Вернись назад, это ледник! Тут могут быть расселины! Цзенис!

Мой мозг запоздало обработал крик лисы и, словно извиняясь за задержку восприятия, сразу снабдил букетом из резкой боли в лодыжке и тошноты от внезапных переворачиваний, словно в трубе аквапарка. Впереди была лишь чернота. Я зажмурился, ожидая плена колючих черных вод или столкновения с пустотой и шипами сосулек. Мой спуск закончился так же внезапно, как и начался. Движение прекратилось, тело отказывалось понимать, где верх, а где низ, так что я лежал либо на полу, либо, что менее вероятно, на потолке пещеры. Мэй перебралась мне на грудь и принялась энергично прыгать, тыкая в меня лапками. Я вымученно рассмеялся, вспоминая, как в документальных передачах мышкуют и зарываются в снег обычные, неволшебные лисы.

– Цзенис, Цзенис, почему ты меня не послушал?

– Я тебя не услышал, – улыбка еще не сошла с моих губ. – Кажется, я начал засыпать.

– Еще не все пропало, мы выберемся! – Большие, все в радужных бликах, глаза напарницы заблестели, отчего границы радужки стали больше, а взгляд – глубже и внимательнее.

Я вздохнул, давясь пульсирующей болью в лодыжке.

– Нет, Цзенис, ну почему, почему в тебе столько отчаяния? – Глаза Мэй смотрели не по возрасту мудрыми галактиками.

– Мэй, у меня сломана нога. Я не смогу отсюда выбраться. Даже для здорового человека без специального снаряжения преодолеть скользкий, крутой склон – это почти невыполнимая задача. Ты не владеешь магией… – заметив пристыженное выражение мордочки лисы, я уточнил: – И в этом нет твоей вины. Если быть честным, то виноват я. В первую очередь перед человеком, которого с нами сейчас нет… И перед тобой особенно. Но самое главное, что я не в силах простить самого себя.

Мэй нервно затрясла головой, почти как человек на рок-концерте, будто бы в такт невидимой ритмичной музыке.

– Да что ты такое говоришь! Ты мой спаситель! Ты – другой.

– Я самый что ни на есть обыкновенный. Обыкновенный, да еще и обманщик.

Холод льда давно просочился сквозь одежду, приспособленную лишь для защиты от легкого ветра и для того, чтобы не дать возможности местным сеньорам спутать своего покладистого и послушного крестьянина с не менее покладистым и послушным, но чужим крестьянином. Мне было нечего терять. Сколько времени прошло с тех пор, как меня поместили в книгу? День? Два? А может, два часа? Сколько нужно прожить в книге, чтобы дотянуть до своего освобождения из литературной ссылки? Каков бы ни был ответ, я явно умру раньше, чем закончится срок наказания. Слова не столько оправдания, сколько сожаления полились на Мэй, готовую слушать. О том, как в моем мире пришли к сокращению затрат на содержание узников, о том, что наконец наказание для провинившихся действительно стало сообразным поступкам и дало возможность переосмыслить свою жизнь. Я объяснил, что поступил малодушно, становясь на место главного героя книги, и что не хотел никому навредить. Что цель не оправдывает средства, и, видимо, я получил то, что заслужил. Рассказал, как давным-давно, еще до встречи с Мэй, проникся к ней нежностью и захотел с ней подружиться – с тех самых пор, как увидел ее, состоящую целиком из чернил и бумаги. Объяснил, что для меня ее проблемы были не выдуманными и я действительно хотел спасти волшебных существ книги «Ветра Востока».

– А ты не обращался к императору своего государства? Не просил помилования? Раз уж на тебе нет вины…

Хоть мне показалось это странным, но моя спутница удивительно легко поверила в мой рассказ и согласилась, что сказку про их мир вполне могли написать, а я мог являться одним из новых «приписанных» героев. Я снова начинал отстраняться от происходящего.

– Они не могли мне помочь… – мой голос звучал словно издалека, хотя я помнил, что в пещерах было гулкое эхо.

– Но мы можем тебе помочь.